Впрочем, вернемся к книге Н. А. Митрохина. Все вышесказанное — это ложка меда в бочке дегтя. Несмотря на фактическую достоверность его работы (далеко не абсолютную), концепция, которую он строит на основе подлинных фактов, более чем уязвима для критики. В общем-то эта схема такова. Большая часть(!) советского партийно-государственного аппарата, состоящая из людей, пришедших во власть в последний период правления И. В. Сталина — в период борьбы с космополитизмом, — осознает падение собственного влияния на общественно-политические процессы в стране. А осознав, объединяется с националистически настроенной гуманитарной интеллигенцией для того, чтобы противодействовать этому. Это и есть “Русская партия”. В обществе же на деле идет “объективный процесс вестернизации менталитета советских людей”. Он был вызван реальными потребностями общества, пережившего ускоренную модернизацию и урбанизацию “и нуждавшегося в мощном слое высокообразованных людей для нового качественного рывка”. “Естественно, что интеллектуальные и бытовые потребности у этого слоя были неизмеримо выше... и удовлетвориться они могли... только(!) за счет продуктов западной культуры”2. “Русская партия” пыталась противостоять этому процессу, не понимая его объективного характера. И была сметена широким волеизъявлением масс, “выбравших свободу”, так как все попытки навязать им маргинальные традиционные ценности провалились.
Охарактеризовать эту схему можно известной поговоркой: “С больной головы — на здоровую”. Впрочем, нового здесь ничего нет. Это старый “либеральный” миф о “черносотенной” КПСС, которая прикидывается “марксистской” и “интернационалистической”, а на самом деле лишь маскирует до поры до времени свою “погромную” сущность. Ему отдал должное в свое время А. Янов. Митрохин же перевел его на современный научный язык и снабдил соответствующим научно-справочным аппаратом. Причина тому, на наш взгляд, — как собственно “либеральные” ценностные установки автора, так и соответствующий заказ. Для нас же важнейшей задачей является обратить на этот “идеологический подкоп”, содержащийся в целом в объективно полезной и ценной работе, внимание широкой патриотической аудитории.
Для того чтобы лучше понять источники сочетания достоверной исторической информации и “либеральной” мифологии в книге Н. А. Митрохина, нам представляется необходимым сообщить читателям некоторые сведения из биографии автора. В 1990 году — активист Российского союза молодых демократов. С 1991 г. он сотрудничает в НИПЦ (Научно-исследовательский Правозащитный центр) “Мемориал” и в ИИЦ (Информационно-издательский центр) “Панорама” под руководством В. В. Прибыловского. На протяжении последующих лет Митрохин принимает участие в программах основных московских “либеральных” центров по изучению (и “конструированию”) новейшей отечественной истории, где значительное внимание уделяется так называемому “русскому национализму”. Кроме уже упомянутых организаций это еще и Фонд Карнеги.
Теперь обратимся к основным положениям Митрохина и к тому, насколько они соответствуют действительности. Он пишет: “Начиная эту книгу, автор предполагал, что в партийно-государственном аппарате у движения русских националистов имелись отдельные сочувствующие и покровители. Однако оказалось, что отнюдь не меньшинство, а, наоборот, большинство сотрудников аппарата, включая членов Политбюро, в той или иной степени разделяли этнонационалистическую мифологию)”1. На этом двусмысленном утверждении все, собственно, и строится.
Первое, что бросается в глаза, — это странная формулировка. Что значит “разделяли этнонационалистическую мифологию”? Ну и что? Важно ведь, в соответствии с какой идеологией или, если угодно, “мифологией” они действовали? На самом деле за этой “странностью” стоит принципиальная подмена понятий, которая, в сущности, и составляет всю методологическую основу работы Н. А. Митрохина. Заключается она вот в чем. В ключевых местах автор попросту ставит знак равенства, с одной стороны, между консерватизмом в его советском понимании (будь это марксистско-ленинская ортодоксия, безыдейный этатизм, желание сохранить status quo или же любая другая не “либеральная” позиция), а зачастую, и простой неполиткорректностью, в понимании современных ортодоксов “либерализма”, и, с другой стороны, политически активным “русским национализмом”. Путем этой нехитрой операции факт рассказа “еврейского анекдота” или акцентирование внимания на национальных проблемах неким ответственным работником (на материале воспоминаний!) трактуется как проявление “русского национализма” или же, по крайней мере, по мысли автора, свидетельствует об этнической ксенофобии, распространенной во всем центральном партийно-государственном аппарате2.