Несмотря на иносказательность, внимательное прочтение притчи дает возможность увидеть следующее:
1. В тексте заключено предостережение, сделанное человеком, увидевшим в начинаниях эпохи мрачные и тревожные предзнаменования, предчувствие начала строительства Вавилонской башни.
2. Молодой писатель утверждает христианские идеалы как единственный способ возродить духовность и нравственность народа, что является единственной силой, способной удержать человечество на грани бездны.
Иносказательность...… зашифрованность...… и в то же время, по моему убежде-нию, главное, что хотел сказать автор, лежит на поверхности.
Но не всё из рассказа “Калафат” перешло в притчу.
Вернувшийся с фронта молодой Леонов, обладая острой способностью наблюдать и прогнозировать, пишет рассказ о Всегубителе-Калафате, начинающем свою бурную деятельность с дел земных. Их можно перечислить:
— ликвидирует капища Мамурских богов — “пока-де я на земле — незачем молиться” ;
— ликвидирует царя, дабы сесть на его трон — “три тебе дня даю для скончания” ;
— покоряет “царствия” — “По их выям взыду на небо...” , “Страшен ты, страшен, красный человечий сок” .
Похоже на подведение итогов...
Тут невольно вспоминается позиция Министра народного просвещения, Президента Академии наук графа Сергея Семеновича Уварова, сто шестьдесят лет назад утверждавшего необходимость для России соединения духа “православия, самодержавия, народности” . Слова графа прозвучали как формула. Но этот принцип был последовательно разрушен зачинателями новой эры. А в рассказе Леонова — Калафатом. Думается, именно в этом кроется причина запрещения рассказа, который можно считать отражением эпохи и взглядом в будущее.
Итак, Калафат строит башню. “Летят годы и опять летят. Один, два, четыре, семь, девять — летят” . Девять лет... (уже приходилось читать о символике цифр в романах Леонова, где, особенно в “Пирамиде”, упоминалась цифра 9). Рассмотрим символику цифр в рассказе о Всегубителе.
Рассказ написан в 1922 году — прибавляю 9 и получаю 31. А чем примечателен в нашей истории 1931 год? Именно в этом году во имя строительства очередной Вавилонской башни был взорван храм Христа Спасителя в Москве. Предчувствие этого события можно дополнить словами из рассказа: “Растет башня... звенит железо, стонет глухо камень, рождается под ударами большой, грозный всевидящий каменный глаз: задумал Калафат на конце башни себя из камня поставить”.
Не только в памяти людской захотел увековечить себя Всегубитель, но и в камне, и в серебре: “...дурно молвить, в главном Соборе города Геливарь, он приказал с себя статуй серебряный сделать и поставить тот статуй на площади, и чтоб все тому серебряному статую кланялись, а, буде, кто не поклонится, — того в смоле и лое варить...”.
Есть различие между Калафатом из притчи и Калафатом из рассказа. Первый, поизучав “еометрию” одиннадцать лет, всё, вплоть до башни, стал “задумывать” самостоятельно, а его предшественник нуждался в консультациях. Неизвестно, на какие преобразования в мире он решился бы ради славы, если бы не страшная личность, появляющаяся то в виде “заблудшего попа” (“а тот поп — не поп был”), то черноризца с “навьим лицом”, то звездочета, толкнувшего Калафата на покорение “царствий” ради башни на небо. Эти “господа”, вместе с Агапием из “Гибели Егорушки” и соблазнителем в “партикулярном платье” из притчи Пчхова в романе “Вор”, не любят бросать на произвол судьбы своих возлюбленных подопытных человеков.