Татьяна Шутова • Война... Литература... История... (Наш современник N9 2002)
Война... литература... история...
(письма абхазских писателей Вадиму Кожинову)
Десять лет назад, 14 августа 1992 года, в Абхазию вошли войска Госсовета Грузии, и началась война — следствие распада великой державы, предательств и вероломства. А уже 25 августа командующий этими войсками Каркарашвили заявил из захваченного Сухумского телецентра менее чем стотысячному абхазскому народу: “Из ваших погибнут все 97 тысяч, которые будут поддерживать решение Ардзинба. Хочу дать совет лично господину Ардзинба: пускай он не сделает так, чтобы абхазская нация осталась без потомков”. По существу абхазам был предъявлен нацистский ультиматум: или покоритесь военной силе, или — тотальный геноцид.
В конце сентября — начале октября 1993 года наступил переломный момент в войне, был освобожден Сухум, а чуть позже вся территория Абхазии. На истерзанную землю пришли мир и — блокада.
Все эти годы Абхазия живет по мифологическому летосчислению. То, что было до войны, — это допотопные времена. Ее долгие тринадцать месяцев — бесконечная череда “нартовских деяний”. Есть и иные измерения: десять лет со дня гибели отца, тридцатилетний юбилей погибшего двадцатилетнего сына, брата, племянника.
Блокада. Практически полное отсутствие связей с внешним миром. Кавказское Макондо. Тут, как в романах Габриэля Гарсиа Маркеса, может пойти дождь из розовых лепестков, а когда люди начинают забывать слова, они пишут их на бумажках. Так складываются стихи и повести. События войны, пройдя горнило фольклора, превратились в притчи, легенды и даже анекдоты. Они более подлинны, чем реальность. Тут же бум мемориально-документальной литературы. Кажется, описан каждый миг войны, с разных точек зрения и позиций пересказан каждый день оккупации, боев, партизанщины. По-абхазски обаятельно и трогательно изданы книги “История становления абхазских бронетанковых войск”, “Земля Адама”, где утверждается, что рай был расположен тут, на их маленькой великой родине. Много рассказов и очерков. Но пока нет романов о минувшей войне. Точки над “i” на сегодняшний день поставлены, потому нет соблазна аллегорий, как в “Черных гостях”, “Сандро из Чегема”. Не пришло время эпопей. Впрочем, “Война и мир”, “Последний из ушедших” написаны не современниками событий. Писать роман по горячим следам трудно. Все, что стряслось, пока конкретно и осязаемо. Патриарх абхазской литературы Баграт Шинкуба пишет стихи. О любви. Джума Ахуба, подкошенный жутью плена и гибелью сына, говорит, что ему трудно извлекать из памяти слова. Абхазские еще возвращаются, а русский, который второй родной, — канул на дно и застыл.
Абхазы пытаются освоить сложившуюся реальность. Возрождают древние обычаи, создают новые традиции. Когда приходят вести из потустороннего — от реки Псоу — мира, умиляются и изумляются, как макондовцы “приношениям” Мелькиадеса (вновь вспоминается Г. Маркес). То, что было до роковой черты 14 августа, обретает образ сказаний.
Явление стати Кожинова на землю Апсны... Далекий, чуть ли не мифический 1977 год, прошлое тысячелетие...
Я помню Абхазию лета 1977 года. Абхазы взахлеб говорят о некоей статье в журнале “Дружба народов”, где “все правильно, все, как на самом деле”. По Пицунде “стенкой” ходят молодые абхазы. Если встречается “лицо грузинской национальности” — для нас, приезжих из России, все жители Абхазии тогда были на одно лицо — спрашивают: “Где мы?” Если встречный пожимает плечами и говорит: “Где, где, Бичвинта это...”, случаются потасовки. Надо отвечать либо по-гречески Пицунда, либо по-абхазски Лидзваа. Напряженность прорывается массовыми митингами в Сухуме, Гагре, других населенных пунктах.
Здесь следует сказать, что народные волнения происходили и в 60-х годах, причем тогда под прямыми лозунгами о присоединении Абхазии (NB! Введенной в состав Грузии в 1931 году с понижением статуса от союзной республики до автономии) к РСФСР, а именно к Краснодарскому краю — пусть с еще большим понижением статуса, но только бы выйти из-под “опеки” Грузии.
Большинство жителей Абхазии статью, конечно, не читали. Более того, говорили, что власти изъяли из местных библиотек номер журнала, где она была опубликована. Пересказывали статью в доступной рассказчику форме. Когда я уезжала из Абхазии, друзья просили меня разыскать номер журнала и выслать им. Номеров журнала в продаже больше не было, пришлось в “Ленинке” делать очень редкую по тем временам операцию ксерокопирования и передавать “прокламации” в Абхазию через проводников поезда.