А теперь пассивные (меньше 60 %) регионы: Приморье, Хабаровск, Астрахань, Иркутск, Кемерово, Магадан, Мурманск, Сахалин, Тюмень. Все 9 регионов поддержали Ельцина по первому вопросу, и лишь Кемерово ответил «нет» по второму. Диапазон — от 55,1 (Приморье) до 59% (Тюмень).
А теперь я предлагаю вам сличить результаты на двух крайних полюсах активности — в Приморье и в Рязани. В Приморье абсолютная поддержка Ельцина составила 35,4 %, что при активности в 55,1 % дало относительную поддержку в 64,3 % (значительно выше средней по стране). В Рязани же, хоть абсолютная поддержка оказалась выше, чем в Приморье — 39,1 %, благодаря высокой активности избирателей относительная поддержка не дотянула до половины и составила 49,8 %.
Я думаю, что даже на слух вы заметили различие между активной и пассивной группами регионов. В первой все области, за исключением Курганской, — это Центральная Россия, исконно русские места с высоким удельным весом аграрного сектора экономики (но Курган — также земледельческий район). Во второй группе все регионы, за исключением Астрахани, относятся к Сибири, Дальнему Востоку, Крайнему Северу. Это преимущественно окраинные сырьевые регионы с развитой добывающей промышленностью, претендующие на статус свободных экономических зон, рассчитывающие на выгодную внешнеэкономическую деятельность…
…Выше я перечислил русские края и области. В них мы либо выиграли полностью или частично (27 регионов), либо, на наш взгляд, вполне реально могли рассчитывать на успех. Остаются регионы, где наше поражение и успех президента были в данной ситуации практически предопределены. Как это ни горько признать, но это промышленные области Центральной России и Урала, в которых проживает львиная доля населения, сосредоточен огромный отряд индустриального рабочего класса, крупнейшие культурные и научные центры. Москва и Петербург с областями, Ярославль, Тула, Нижний Новгород, Самара, Екатеринбург, Пермь, Челябинск и другие. То есть мы однозначно проиграли именно там, где, согласно всем теоретическим представлениям, сосредоточена главная социальная база коммунистической партии.
В чем дело — устарели ли теории, мы ли утратили представление о реальных интересах своей потенциальной базы, или действуют какие-то иные, не вполне ясные факторы?
Очевидно, здесь сыграло роль и первое, и второе, и третье, но ясно лишь одно: если мы не разберемся в этих вопросах на теоретическом и практическом уровне, не обновим свой программный и тактический арсенал, на нас можно будет ставить крест как на коммунистической и даже просто левой партии. Нельзя игнорировать новые реальности и отделываться объяснением, что рабочий класс и население крупных городов подкупаются и подкармливаются режимом. Да, это происходит, но почему такое стало возможным? Почему класс, про который мы не уставали повторять, что он по самой своей природе — коллективист, органически восприимчивый к социалистическим ценностям, дал втянуть себя в процесс разграбления общенародного достояния? И почему крестьянин, традиционно определяемый как потенциальный мелкий буржуа, в массе своей быстро раскусил опасность реставрации частной собственности на землю и выступил против разрушения крупных коллективных хозяйств, против денационализации земли и, следовательно, против политики ельцинского режима?..
…Подводя итог урокам референдума, следует сказать, что он выявил скрывающуюся за средними цифрами весьма противоречивую и пеструю картину общественных настроений, социальных и региональных различий, межнациональных проблем. Он выявил также слабости и недоработки как оппозиции в целом, так и коммунистов нашей партии.
Мы не сумели пробиться в государственные средства массовой информации и недостаточно влияли на Советы в этом направлении.
Мы не сумели добиться должной активности наших потенциальных сторонников в силу собственных колебаний и применения не самых эффективных средств агитации и пропаганды.
Наконец, мы не сумели противопоставить Ельцину никакой серьезной альтернативы в личностном плане. Социологические исследования накануне референдума показали, что «личная харизма» Ельцина принесет ему голоса лишь 10—15 % граждан, готовых поддерживать его всегда и в любых обстоятельствах слепо и безоговорочно, и еще 20—25 % намерены голосовать за него, ибо не видят ему личной альтернативы. Таким образом, нам не хватает сегодня не только ясной, доходчивой программы, но и лидеров, способных в глазах народа ее эффективно осуществить.