Наш дружный “Ноев ковчег спасения кинематографа” прошёл по волжским городам — Углич, Кострома, Ярославль, Мышкин... И всюду радушные встречи на пристанях и в кинозалах... просмотры... встречи с главами администраций... журналистами... экскурсии по древним русским городам... застолья, на которых хлебосольные хозяева частенько нарушали “сухой закон”, царивший на корабле. Надо сказать, что на теплоходе подавалась лишь медовуха “Золотой Витязь”, изготовленная костромичами по рецепту XV века.
1998 год
Завершив наш очередной кинофорум, я принял приглашение посетить в качестве гостя Киевский кинофестиваль “Стожары”. В гостинице соседствовал с Марком Рудинштейном. Как-то он заглянул ко мне и спросил:
— Почему ты не приезжаешь на “Кинотавр”?
— А что мне у тебя делать... Тусоваться на ярмарке тщеславия... Слушать пошлые шутки сатириков, их надоевший “одесский юмор”... Песенки эстрадных пошляков... “О Голливуд! О Голливуд!”... на канкан полуголых девиц и халяву прикормленных кинокритиков смотреть? Это не для меня, я не люблю тусовку.
Марк возразил, что “Кинотавр”, мол, уже не тот, каким однажды я его видел. Разговорились... Он сказал, что относительно своего фестиваля он теперь спокоен: был у Чубайса (в те годы — вице-премьера), добился строки в бюджете для “Кинотавра”.
До меня докатывались слухи об этом. Мне говорили, что и “Золотой Витязь” тоже будет удостоен строки. Я спросил:
— А “Золотой Витязь”?
— Нет, — ответил Марк, — решено поддержать только четыре кинофестиваля, тебя там нет.
Я задумался.
Вернувшись в Москву, навёл справки у знакомых депутатов Госдумы. Оказалось, что услышанное было неправдой, никакой отдельной строки в бюджете ни у одного российского кинофестиваля нет. И тогда у меня родилась дерзкая идея изменить ситуацию — добиться отдельной строки в государственном бюджете для “Золотого Витязя”. Я и сам не верил в возможность благополучного исхода этой затеи, ведь ни один кинофестиваль ни в одной стране мира никогда не имел отдельной строки в государственном бюджете. Но... “глаза боятся, а руки делают”... Я начал зондировать почву в Государственной Думе. Поговорил с председателем правового комитета, опытным юристом и замечательным человеком В. Б. Исаковым. Он ободрил меня тем, что считает кинофорум “Золотой Витязь” вполне достойным отдельной строки в бюджете государства. Спросил, какие у меня отношения с С. Говорухиным, возглавлявшим тогда Комитет по культуре. Я сказал, что отношения у нас самые лучшие, что “Золотой Витязь” два года подряд, в самую трудную для опального Говорухина пору, поддерживал его высокими наградами. В. Б. Исаков рекомендовал мне непременно встретиться с Говорухиным, так как именно он как руководитель профильного Комитета может внести на рассмотрение Думы бюджетную поправку о “Золотом Витязе”. Он помог мне составить эту поправку и приготовить грамотное Постановление Думы.
Говорухин принял меня в своём думском кабинете. Моя просьба не вызвала в нём бурной радости и желания содействовать. Напротив, он остудил мой пыл холодным замечанием о том, что Госдума не имеет права поддерживать общественные организации. Обещал, однако, разобраться с моим предложением. И разобрался.
Вскоре я узнал, что Говорухин выступил против поправки о поддержке “Золотого Витязя”. Известие об этом поразило меня до глубины души. Я отказывался верить тому, что мой “единомышленник” Станислав Говорухин, человек, которому “Золотой Витязь” старался помочь в самое трудное для него время, сегодня встал на нашем пути. Я снова навестил своего “друга”. Задал, глядя в глаза, прямой вопрос:
— Почему именно ты выступил против поддержки “Золотого Витязя”? Ведь ты был на нашем кинофоруме. Ты же видел, что это не еще одна алкогольная кинотусовка, а единственное соборное место позитивных сил кинематографистов планеты. Сейчас у тебя есть возможность помочь “Золотому Витязю”, проложить дорогу всем тем, кто пойдет следом за нами. Учти, даже если ты не поможешь, я всё равно этого добьюсь.
— Какая же у тебя пробивная сила, — процедил Говорухин, не вынимая трубки изо рта.
— Какая там сила... Мне бы уйти от всех вас да жить где-нибудь в келье... Но я должен это сделать — и сделаю это.
— Ты хочешь сказать, что твой фестиваль самый лучший?
— А ты этого ещё не понял?
— А что я отвечу Марку Рудинштейну?
— Ответишь, что если и “Кинотавр” будет работать в том же духовном направлении, Дума его тоже поддержит.