Замолкнет ваша злость пустая,
Замрёт неверный ваш язык:
Крепка, надёжна Русь Святая,
И русский Бог ещё велик!”
По благословению Святейшего Патриарха Алексия и Высокопреосвященнейшего Митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла восьмой Всеславянский Кинофорум было решено провести в Смоленске.
Лишённый поддержки Думы “Золотой Витязь” вновь вступил в привычное состояние в ы ж и в а н и я. Не раз Владыка Кирилл буквально спасал фестиваль, содействуя его продвижению к заветному дню торжественного открытия.
24 марта 1999 года два десятка “цивилизованных” стран объявили войну маленькой Югославии: авиация НАТО начала бомбить непокорных сербов. Узнав об этом из телевизионных новостей, я немедленно позвонил Йовану Марковичу в Белград. Йован взволнованным голосом сказал: “Коля... Только что у нас объявили воздушную тревогу... Вот, послушай...”.
Видимо, он поднёс трубку к раскрытому окну, и я отчётливо услышал пронзительный вой сирены. Каждый вечер я звонил в Белград, и каждый раз Йован говорил мне: “Ты как будто чувствуешь, когда нас начинают бомбить... Только что объявлена тревога... Я вижу, как ракета попала в здание справа от нашего дома... Полыхает нефтехранилище... Зарево над аэропортом... Нам советуют спуститься в бомбоубежище, но мы останемся дома... Что будет, то будет...”.
В начале апреля я решил прорваться в Белград. Получил приглашение министра культуры Сербии Желько Симича посетить Югославию с миссией дружбы для символического вручения сербскому народу статуи “Золотого Витязя”. Ни воздушного, ни железнодорожного сообщения с Югославией не было. Добраться до Белграда можно было только через Болгарию. В Софии ко мне присоединился мой дорогой друг Маргарит Николов, твёрдо решивший следовать со мной. Для болгарина Маргарита это был серьёзный поступок: накануне министр МВД Болгарии выступил по Софийскому телевидению с заявлением о том, что всякая поддержка Югославии будет расцениваться как предательство Родины. Друзья из Российского центра науки и культуры в Софии доставили нас с Марго до болгаро-сербской границы. Здесь Марго, не имевшего визы, остановили болгарские пограничники. Маргарит взял их на абордаж, показывая на меня: мол, “Вот президент Международного объединения кинематографистов. Я — вице-президент. Вы не можете меня не пустить!” Озадаченные таким напором пограничники пробовали объяснить, что сербы не пропустят его без визы. Но Марго был непоколебим, и пограничники махнули рукой: “Идите, всё равно вас вернут”. И мы с Маргаритом, взяв в руки тяжёлые вещи (один “Золотой Витязь” весил 10 кг), пешком пошли через нейтральную зону. Шли наудачу, не зная, удастся ли дойти без потерь. Прошли километра два, вот и сербская граница. Сербы, конечно, пропустили нас обоих, так как о нашем прибытии их оповестили из Белграда и чёрный “БМВ” министра культуры подъехал почти без опоздания.
Радость от осознания того, что мы всё-таки прорвались в Сербию, заглушала чувство тревоги, царившее вокруг. Мы ехали по безлюдным сербским автострадам. На протяжении нескольких сотен километров нам попались считанные машины. Проблемы с топливом и со спутниковым слежением...
— Вон там, — водитель указал вдаль рукою, — три дня назад ехал джип. Его накрыло ракетой... Пять трупов...
Пожалуй, лишь после этой фразы, сказанной спокойным голосом, пришло осознание реальности нависшей над каждым из нас угрозы. Мы едем на министерской машине, никого не видим, но нас на своих мониторах наверняка прекрасно видят наши потенциальные палачи, ведущие свою компьютерную игру. Одно нажатие кнопки...
По дороге водитель завёз нас в городок, по которому натовцы вчера выпустили две ракеты — они разорвались в центре мирного селения. Жители молча, сосредоточенно разбирали обломки зданий. Меня поразила и ободрила эта удивительная способность сербского народа к регенерации, к восстановлению... к жизни. Командование НАТО заявило потом, что ракета попала в мирное селение случайно...
Одна — “случайно”, а вторая?
В одном из селений нас поджидали Йован и переводчица Майя. По дороге они рассказывали нам свои “фронтовые новости”. Говорили о том, как не спят по ночам во время бомбёжек, бросаются к окнам, прислушиваясь к каждому подозрительному шипению за окном: что это — шум проехавшей мимо машины или шелест пролетающей ракеты?
В Белград мы въехали как раз в момент объявления воздушной тревоги. Впервые в жизни я услышал душераздирающий звук настоящей войны — пронзительный вой сирены. За окнами машины зияли разбомблённые здания, одно из них, генштаб, совсем неподалёку от гостиницы, в которой разместили нас с Маргаритом.
Я остался один в своём номере. Вой сирены, казалось, раздается прямо на крыше над моей головой. Как проведу я эту первую в моей жизни ночь на войне? Буду бросаться к окну от каждого шороха? “Нет! — сказал я себе. — Это недостойно казака”. Я буду спать. И будь что будет.
...В торжественной обстановке, при большом стечении представителей всех центральных СМИ Югославии, мы с Маргаритом вручили министру культуры Сербии наш символический дар сербскому народу — статуэтку “Золотой Витязь”, сразу же переданную в Белградский музей на вечное хранение.
Мы пробыли в Белграде ещё шесть дней и ночей. Нам приходилось много выступать, встречаться с деятелями культуры и простыми людьми. Вместе с тысячами белградцев мы обороняли мост через Дунай. Часто, когда мне предоставляли на митингах слово и я начинал говорить, вновь взвывала сирена.
В пасхальную ночь мы присутствовали на литургии, которую совершал Патриарх Сербский Павел, а наутро узнали, что в эту ночь натовская ракета разрушила очередное здание и унесла десять сербских жизней. Надпись на ракете-убийце гласила: “Вот вам пасхальный привет”. Одной из жертв этой “пасхальной” ракеты стала шестилетняя девочка.
Утром после литургии мы с Маргаритом выступали на легендарной белградской площади, ежедневно собиравшей тогда до ста тысяч людей. Играли оркестры, певцы из разных стран сменяли друг друга. Я видел эти поразительные манифестации в Москве по телевидению, теперь увидел воочию. Обратился к собравшимся словами послания Тютчева “Славянам”.
Я вглядывался в лица людей на площади: старики и дети, юноши и девушки... на всех лицах, во всех взглядах — молодой задор, бесстрашие, свет, любовь и непостижимая в подобных обстоятельствах — радость жизни. Это был — н а р о д! Тогда я подумал: неужели же нас, славян, нужно довести до предела, до грани, до последнего вопроса — быть или не быть, неужели нужна смертельная угроза, чтобы мы стали народом?..
Под обстрелом мы провели внеочередной президиум Международного объединения кинематографистов славянских и православных народов, на котором постановили посвятить предстоящий VIII Международный кинофорум “Золотой Витязь” великому сербскому народу.
Когда я обратился к коллегам-сербам с вопросом, приглашать ли кинематографистов из стран НАТО, они единодушно ответили: “Приглашать непременно”.
Парадоксально, но я не хотел уезжать из Белграда. А вернувшись в Москву, написал в готовящийся фестивальный каталог своё обращение к участникам предстоящего “Золотого Витязя”:
“Дорогие братья и сестры! Эти слова пишутся за месяц до открытия VIII Всеславянского кинофорума и через месяц после начала террористической кампании НАТО в суверенной Югославии.
В гордыне своей мировые агрессоры, презирая уроки истории, уже в третий раз за нынешнее столетие готовы запалить на Балканах пожар третьей мировой войны. По их планам Косово должно стать триумфальной аркой для вхождения орды нового мирового тоталитарно-фашистского порядка в Югославию, которая, в свою очередь, послужит триумфальной аркой для вторжения этой орды в Россию. В XX веке мы уже дважды проходили это — в 1914 и в 1941 годах.
Новая военная разминка, генеральная репетиция натовских дракул перед походом на Восток поражает весь мир своей виртуальной абсурдностью и безнаказанной кровавой противоправностью, в результате которой погибают ни в чём не повинные люди, разрушаются сотни школ, жилых домов и фабрик.
Американские стратеги просчитали всё, кроме одного — свободолюбивого духа сербского народа. Мне пришлось убедиться в этом воочию, побывав в распинаемой Югославии. Десятки тысяч белградцев ежедневно выходят на главную площадь столицы, где проходят концерты лучших артистов Югославии. Все лица в этом огромном людском море озарены внутренним светом любви к своей Родине. Глаза детей, юношей и девушек, мужчин и женщин, пожилых людей излучают единую энергию человеческой красоты и непобедимости соборного духа нации. В этих глазах нет агрессии, в них — свет и любовь.