Но справедливости ради следует заметить, что очень схожая ситуация в русском языке уже была. И об этом очень подробно писал наш земляк Алексей Кузьмич Югов в своей известной книге “Думы о русском слове”. С болью и горечью вспоминал писатель о тех временах, когда наш великий русский язык подобострастно уснащали “нахватанной иностранщиной”. Не могу не привести целиком всю цитату: “Не только от невежества и от претензий стоять над трудовым народом, кичиться и чваниться перед ним произошло это бедствие, поразившее сперва дворянские круги и проявившееся у одного в галломании, у другого в англомании, а у иного и в германомании…” И далее А. К. Югов с присущим ему мужеством продолжает: “Давно уже пришло время открыто признать вредным для культуры народа противоестественный обычай: чуть что — сейчас же хватать иностранное обозначение для любого отечественного изобретения, открытия, установки… Да и наконец пора подумать о том, не наносит ли это ущерб достоинству русского народа, его духовному здоровью и самосознанию! Думать об этом надо, ибо на нас лежит ответственность и перед будущими поколениями за великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!..” Трудно что-либо добавить к этим словам. Разве только то, что такую же точно позицию занимал отец и наставник русской лингвистики Владимир Даль. Правда, сам он постоянно подчеркивал, что он совсем не учитель и не наставник, а только ученик, собиравший всю жизнь по крупице то, что слышал от учителя своего — живого русского языка. Борясь против искажения русской речи наплывом переводной книжности, иностранщины, Владимир Даль предупреждал, что разрыв между литературным языком и живым языком народа постоянно возрастает. И это тревожно. А потому нужно стремиться к тому, чтобы литература постоянно вбирала в себя живую народную речь, ведь “наши местные говоры — законные дети русского языка и образованы правильнее, вернее и краше, чем наш письменный жаргон”. Аналогичные суждения высказывал и друг Владимира Даля великий Пушкин. Всю свою жизнь поэт ратовал за воссоединение “просторечия” с языком литературным…
А теперь давайте вновь вернемся в сегодняшний день. Свою статью мы начали с упоминания очень знакового закона, принятого недавно Государственной Думой. Закон называется очень просто и внятно — “О русском языке”. И все же закон вызвал много разных дискуссий. Споры вызвали наиболее острые положения данного документа, в частности — об ограничении хождения в языке иностранных слов при наличии русских аналогов и о запрещении употребления в публичной речи ненормативной лексики. Так вот: по первой проблеме, надеюсь, мы высказались вполне определенно и конкретно. Труднее делать прогнозы насчет ненормативной лексики. Она и так у нас как бы запрещена обществом: не станет же образованный человек публично ругаться матом или прибегать к нецензурщине. И все же вопрос о ненормативной лексике нельзя сводить только к бытовому анекдоту. Ведь часто такая как бы ненормальная лексика рождается в ненормальных условиях. Давайте вспомним войну. Наши люди тогда были вырваны из своего естественного состояния — они вдруг оказались в окопах, под пулями и снарядами. Добавьте к этому голод и холод, гибель близких... Об этом удивительно правдиво рассказал писатель Виктор Астафьев в своих повестях и романах. Рассказал неповторимым астафьевским слогом, способным то восхищать, а то и обескураживать.
Да, у этого пронзительного языка много горячих поклонников, но не меньше и оппонентов. Они-то и упрекают писателя в пристрастии к ненормативной лексике, к диалектному слову. В широкой печати появился ряд публикаций, где критики Виктора Астафьева идут еще дальше: они обвиняют писателя в пренебрежении к своему народу и к родному языку, в забвении многих патриотических традиций. Конечно же, я не буду сейчас защищать Виктора Астафьева. И все же у меня есть что сказать оппонентам писателя. Начну с того, что его литературные герои живут и действуют в экстремальных условиях, и потому их речь похожа на осколки гранат и снарядов. А что касается диалектной стихии, то здесь Астафьев идет следом за Буниным, который считал диалектное слово праматерью литературного языка. И основой метафоры. А без метафоры любая речь станет стерильной, серенькой и потеряет свою глубину. А это страшно, потому что все пустоты мгновенно заполняются словесной требухой, среди которой будут все те же иностранные слова и разные новации. Так что же делать? Нужно слушать живой язык и учиться у него. Вспомним, как Пушкин советовал молодым писателям: “Читайте простонародные сказки… чтоб видеть свойства русского языка”. Вспомним, как еще совсем недавно Максим Горький обращался к своим современникам: “Я очень рекомендую для знакомства с русским языком читать сказки русские, былины, сборники песен, библию, классиков... Вникайте в прелесть простонародной речи, в строение фразы в песне, в псалтыре, в Песне Песней Соломона... Вникайте в творчество народное, это здорово, как свежая вода ключей горных, подземных, сладких струй. Держитесь ближе к народному языку, ищите простоты, краткости, здоровой силы...” Согласен с Горьким и наш земляк Алексей Югов, который утверждал, что только народ — наш великий языкотворец и учитель.