Глубина его такова, что возникает большое искушение вообще закрыть тему славянства, потонувшего в распрях, объявить его фантомом и забыть о тех великих надеждах, которые возлагались на славянский мир и особенно Россию рядом блестящих европейских мыслителей — начиная от Гердера, ожидавшего именно отсюда новых духовных импульсов для “погружённой в сон Европы”, и до Вальтера Шубарта, предрекавшего наступление славянского эона мировой истории. Но ведь ещё Нидерле писал: “…Лишь одно вредоносное свойство славян засвидетельствовано не только древними сообщениями, но и всей их историей. Это исконные распри , даже ненависть одних родов и племён к другим, распри, которые мешали объединению племён даже в минуты величайшей опасности и которые стали историческим злом славян”*.
Как видим, свойство не новое, а сопутствовавшее славянству на протяжении всей его истории, что вовсе не превращало его в фантом. Не ополчаются же с такой ожесточённостью против фантома, не стремятся же на протяжении целого тысячелетия сокрушить его — и силой оружия, и силой психологического давления. И это единство судьбы всё-таки делает славянское единство, несмотря на все внутриславянские распри, объективной реальностью, а не мифом. Да и сами эти распри, при всей их неприглядности, всё-таки не сравнить с историей междоусобных войн в Западной Европе. Ведь даже далеко не братские отношения России и Польши вряд ли могут идти в сравнение со Столетней или Тридцатилетней войной, не говоря уже о войнах наполеоновских или обеих мировых. Это не помешало Европе стать единой цивилизацией, и даже Данилевский принимал европеизм (в смысле его духовного, культурного единства) за эталон, говоря о возможном будущем славянства. Закономерно возникает вопрос: почему же “отрицательное” единство славян, то есть их единство в судьбе объекта давления, презрения и агрессии со стороны Запада, не превратилось в единство “положительное”, почему не осуществилось — во всяком случае, в полном объеме — культурное, духовное сближение славян? И, по правде сказать, поиски ответа на этот вопрос сегодня мне представляются делом гораздо более интересным, нежели продолжение истории распрей и упрёков. В конце концов, мы взаимно освободились друг от друга — они от опеки России, если эта опека казалась им столь стеснительной, мы — от достаточно тяжкого бремени их защиты, о которой они просили русских, а потом проклинали их. В новой жёсткой реальности мечтания, что когда-нибудь они опомнятся и вновь позовут нас, должны быть выброшены за борт, как ненужный балласт. И не позовут, и нам это не нужно — в конце концов, Россия с избытком выполнила свой долг военной защиты славян. Зато теперь можно было бы вернуться к тому вопросу, который как-то оставался в стороне в силу парадоксальности судеб самой России.
А именно: для того чтобы стать способной политическими, дипломатическими и военными средствами сдерживать натиск Запада на славянский Восток и чтобы отбросить Турцию на славянском Юге, Россия должна была пройти через реформы Петра I, должна была пройти определённую — вероятно, избыточную, но сейчас не об этом речь — вестернизацию, а это возымело противоречивые следствия. Суть же в том, что, став способной выполнять задачи политической, а в случае необходимости и военной защиты славян — которые она не всегда, но в целом, особенно по окончании эпохи Священного Союза, выполняла, Россия, по завершении необходимой конкретной работы, теряла к славянству живой культурный интерес . Будучи в культурном отношении евроцентричным, образованное общество мало интересовалось славянской историей и культурой**, и искушение “отречься” от славянской части собственной души посещало не только официальную Россию, но и часть “славянофилов”. Бросается в глаза и контраст между быстрым развитием, под импульсом “будителей”, славяноведения (Россия была первой страной, где студенты стали учиться по работам Шафарика) и отсутствием интереса корифеев к “славянским землям”. Из них один только Гоголь навестил Коллара в Праге, но в наследство грядущим поколениям оставил всё-таки свой восторг перед Италией. А 100-летие со дня рождения Коллара, широко отмечавшееся западным славянством, вообще прошло в России незамеченным. Не вели в славянские земли и пути культурного паломничества, не посетил их даже великий путешественник М. Волошин, так что его пророчество:
России нет, она себя сожгла,
Но Славия воссветится из пепла! —