Немаловажный фактор поражения контрреволюции кроется в неспособности белых военных интеллигентов разъяснить в доступной для масс форме основные положения Белой идеи. Почему? Они не знали и не понимали народного языка и, как следствие, категории мышления и систему ценностей крестьян. Еще одна причина неудачи Белого движения связана с присущей русской (а позже, отчасти, и советской) интеллигенции традиции противостояния с властью, т.е. не позитивные, а негативные признаки[41]. Да, во все времена российской истории интеллигенты умели критиковать существующую власть, но были неспособны выдвигать конструктивные идеи, понятные большинству населения. Белая военная интеллигенция тоже выступила сначала против, а уж потом, в пекле сражений и беспощадной борьбы, вынуждена была объяснять, за что она борется. В данном случае интересны не столько основные положения официальной идеологии белых правительств, сколько идеи, за которые сражались офицеры-фронтовики. В ограниченных рамках статьи невозможно рассмотреть все белогвардейские мемуары, на страницах которых содержатся рассуждения о целях Белой борьбы. Возьмем одни из самых интересных и ярких воспоминаний о Гражданской войне: книгу генерала А.В. Туркула “Дроздовцы в огне”. В годы Первой мировой Туркул был трижды ранен и награжден орденом святого Георгия IV степени, Георгиевским оружием. Он осмысливает борьбу в религиозном аспекте[42]. Думается, в данном случае перед нами одно из указанных свойств интеллигенции: быть в оппозиции существующему режиму. Раз большевики богоборцы, то белые, следовательно, религиозны. И тогда для Туркула Россия – святыня, за которую в огне Гражданской войны с силами тьмы сражается русская молодежь. Здесь вполне уместно вспомнить предреволюционную интеллигенцию, обожествлявшую, по словам Н.А. Бердяева, народ и демонизировавшую абсолютизм[43]. У Туркула же демонизируется – надо заметить, справедливо и обоснованно – большевизм. Однако, читая мемуары знаменитого дроздовского генерала трудно отделаться от впечатления, что его религиозность не более чем антитеза большевистскому богоборчеству. И это касается не только Туркула. Возвратившийся в 1920 г. с перекопских позиций Русской Армии епископ Вениамин сделал неутешительный для белых вывод: “Наша армия героична, но она некрещеная!”[44]. Владыка имел в виду именно религиозный индифферентизм врангелевцев.
42
Туркул нередко говорит на страницах своей книги на православном языке. “Я вспоминаю… тысячи тысяч… русских солдат, верных присяге о долгу, спящих теперь вповалку в братских могилах до трубу архангела”. С. 6; “В Севск мы вошли 17 сентября, в день Веры, Надежды и Любви”. С. 77; “Нас, красных и белых бойцов, павших в бою, может быть, уравняют перед Вечным Судией наша смерть и наши страдания…”. С. 143.