Десять лет назад их попытка оказалась провальной. И в этом, пожалуй, главный успех российской власти десятилетней давности, который даже сегодня не утратил своего значения. В августе 1999 года у элиты РФ хватило сил и воли для того, чтобы не только удержать Дагестан, но и вернуть под свой контроль утраченную в 1990-е гг. Чечню, остановить расползание сепаратистской угрозы. Однако, как говорил в свое время Фома Аквинский, «средства ведения войны должны быть адекватны ее конечной цели». С этим у Москвы и тогда, и сейчас серьезные проблемы. Во-первых, «горячий август» 1999 года ликвидировал вооруженную опасность для единства РФ. Но никакие системные уроки из этих событий не были извлечены. Власть и силовики посчитали, что все угрозы, исходящие с Северного Кавказа, могут быть решены исключительно в рамках «силовой парадигмы». Непонятыми остались предпосылки популярности радикального исламизма в обществе. Вне системного анализа оказались провалы и просчеты федеральной и региональной власти (клановое управление, невмешательство центра в политические процессы, приватизация не только собственности, но и власти). Каков результат? Сопротивление российской власти не только в восточной части Кавказа, но в западной стало более активным. Российское государство утратило ту легитимность, которой оно, бесспорно, обладало в 1999 году. Вспомним хотя бы массовую поддержку России дагестанским населением (простыми людьми из сел, записывавшимися в ополченцы и рисковавшими своими жизнями, не думая о социальных благах и гарантиях Кремля). Спустя 10 лет, такая поддержка у России еще осталась, но нельзя не заметить и активного «омоложения» тех, кто ищет свою реализацию в джамаатах и «эмиратах».
Более того, как мы уже писали выше, ликвидация последствий «горячего августа»-1999 создало представление у высшей власти, что жесткий антикризисный менеджмент является самым лучшим способом общественно-политического проектирования. Как следствие, использование жестких методов там, где это не всегда оправдано, и выстраивание черно-белой картинки восприятия внутренней и внешней политики. В этом смысле нападение боевиков, совершенное десять лет назад, имело определенный успех. Они добились от российской власти упрощения управленческого инструментария. Посчитав, что причиной экстремистской деятельности является излишняя свобода и демократия, федеральная власть начала «закручивание гаек», которое в свою очередь отдалило власть от общества, а значит и чиновника от социальной действительности. Между тем, причины тогдашней и нынешней политической турбулентности на Северном Кавказе кроются не столько в излишней свободе, сколько в отсутствие адекватного представления о происходящих в регионе процессах. Обеспечить же такое представление в «закрытом режиме» крайне сложно. Таким образом, и сегодня, спустя 10 лет после дерзкого рейда боевиков на Дагестан перед властью и обществом России стоит задача перехода от запоздалого реагирования к системной кавказской политике. Между тем, такой переход стал бы лучшим памятником тех, кто в августе 1999 года защитил единство страны.
Сергей Маркедонов, заместитель директора Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук, доцент РГГУ.
Борис Бедросьян.
Продолжение следует
Впубликациях «Посева» о Николаевском Антониевом монастыре в статье «Храм» (№ 8, 2004 г.) и в публикации «Краснохолмский Николаевский Антониев монастырь» (№ 9, 2009 г.), изложенной на краеведческих чтениях, была рассмотрена духовно-историческая связь судьбы монастыря и региона, значение его восстановления, как нравственной и социальной опоры общества.
В последнее время и в самом Краснохолмском районе активизировался интерес к своей истории, что нашло отражение в публикациях районной газеты «Сельская новь» и в издании сборника «Край Краснохолмский».