Ему дали его карты, и он уставился в них.
— Десятка, — сказал Каскет, — вертит хвостом и заглядывает в глаза королю бубен, ибо пора отправляться на соколиную охоту.
— А на кого охота? — спросили его. Каскет немного помедлил.
— На пустельгу, — наконец сказал он.
Намордник Мендес встал и потянулся.
— Недавно я сочинил стихи, — провозгласил он. — Слушайте.
Однажды в суровом и диком краю К сосне привязал я лошадку свою.
Сходил по делам я, вертаюсь назад — Сожрал мою лошадь бесстыжий бинфэн!
— Ха-ха-ха!
— Браво, браво!
— Стихи достойные… м-м… даже сам не знаю кого!
Намордник Мендес расшаркался и сел.
— Итак, — произнес Хейзинга, уставясь моноклем в раскрытый веер своих карт, — на повестке ночи — определение бамбары. Первое: игра. Второе: игра карточная.
— То есть азартная, — вставил Каскет, покрывая шестерку бубен двойкой пик.
— Именно. Поскольку это так, а никак не иначе, что могут подтвердить по меньшей мере три свидетеля, не считая прочих, число которых совершенно точно установлено быть не может, а также засвидетельствовано упомянутым уже мною числом видоков, а именно — тремя, заключается, что бамбара — игра, игра карточная, игра азартная и, что самое главное, игра сложная. Все ли согласны?
Несогласных не было.
— Тогда, — продолжал Хейзинга, заставляя своего валета лезть под юбку даме треф, — зададимся вопросом тождественности обыденных реалий и тем, что происходит здесь, под стенами строения, известного больше под именем Замка Безумцев, хотя непосвященному странно сие название и даже весьма странно, каковое название отнюдь не странно человеку посвященному, искушенному и сведущему. То есть, говоря слишком упрощенно, тождественно ли тождество и реальны ли реалии? Имеет ли кто высказаться?
Желающих не имелось.
— Вот, к примеру, ты, — обратился Хейзинга к Каскету. — Имя?
— Каскет, — сказал Каскет.
— Вот видишь, — сказал Хейзинга Наморднику Мендесу. — Он реален, а значит, существует, дабы иметься в наличии.
— Да, — молвил тот.
— Далее. Замок Безумцев. Все знают, что в нем хранится благородный черный опал, называемый Сажей Вельзевула, из чего следует, что наш друг Каскет, что называется в просторечии, вор. Ворюга.
— Совершенно с вами согласен, — откликнулся Каскет, побивая туза треф королем пик и делая вилку.
— Но возникает один вопрос. — Хейзинга поднял вверх почему-то четыре пальца. — По какой причине помянутый Каскет — единственный вор, пришедший сюда за последние семь лет? Имеется ли на этот мой вопрос разумный — я подчеркиваю, разумный — ответ, или такового не имеется?
По-видимому, такового не имелось, ибо Каскет и Мендес продолжали молча обмениваться ходами. Луна, наконец, очистилась от туч, и вновь красный свет ее залил площадку.
— Имеется! — торжествующе вскричал Хейзинга, самолично отвечая на свой собственный вопрос. — Этот замок — Замок Безумцев. Он необитаем, если, конечно, можно назвать обитателем мага. А уж с ним не захотел бы встретиться никто, уверяю вас!
— Да уж, — согласился Намордник Мендес. — Никто, это точно. Даже я.
— А что за маг? — поинтересовался Каскет. Игра немного утомила его, и он был рад возможности перевести дух.
— Милый мой, — прочувствованно положил руку ему на плечо Хейзинга. — Никто не знает его имени, ибо он не выходит из своего замка много лет, а за этот срок прозвание, если таковое и было, забылось. Но он там есть, и это доказывается хотя бы тем, что последний вор, тот, что был здесь семь лет назад, обратно к нам не вышел. Так что ты — очередная пожива этого старого хитреца.
— А, — спросил Каскет, — Саже Вельзевула все еще там?
— Там, — печально кивнул Намордник Мендес, незаметно плутуя. — Но и колдун — тоже там.
— А как он выглядит?
— Кто? Камень?
— Нет. Колдун.
— Это длинный ужасный старик с пустыми белыми глазами и в балахоне, испещренном таинственными символами.
— И больше никого в замке нет?
— Он надеется, — сказал Мендес Хейзинге. — Он еще на что-то надеется. Молодец. Я бы так не смог.
— Там один колдун, — произнес Хейзинга, звеня своим париком. — Раздать еще раз?
— Не надо, — поднялся Каскет. — Я иду.
— Давай, давай, — сказал Мендес и — Хейзинге: — Смотри, у тебя тузовая упряжка. Проморгал?
— Я все вижу. У меня цуг, у тебя — карета.
— Ну-ну. Только вот бамбары пока еще нет.
— Нет — так будет.
Когда Каскет входил внутрь замка, последними словами, им услышанными были: