Майор не сразу почувствовал неладное. Вернее, он и не подозревал, что с этой стороны ему может угрожать какая-то опасность, слишком невинной выглядела эта игра в преследование с дряхлой, немощной пенсионеркой. Нечто тяжелое как кувалда обрушилось ему на затылок. Майор еще успел отметить про себя, что ударили сзади. В голове взорвалось, перед глазами вспыхнули яркие круги, и все исчезло. Майор потерял сознание.
Голова у майора оказалась на редкость крепкая, а может, нападавшему не хватило сил нанести серьезный удар (Миронов подозревал в злом умысле старичка с экзотической тростью), но так или иначе, он был доволен состоявшимся оборотом дела. Зато теперь у него были причины официально взяться за расследование. Это значит прокуратура отпустит людей и средства, которых так недостает. Миронов интуитивно чувствовал, что разгадка находится где-то поблизости, и ниточка так или иначе приведет к загадочным исчезновениям маленьких детей.
На следующее утро во всех подозрительных местах дежурили оперативные группы. Примерно с неделю никаких новостей не поступало. Напуганные преступники затаились. Но в один прекрасный день, когда поставленные стражи начали терять терпение, пенсионерка Саломатина снова появилась.
— Смотри-ка, она уже возвращается. — Неужели прошляпили? — озабоченно сказал один охранник другому.
— Должно быть, когда я бегал за пирожками, ты и пропустил, растяпа, — сердито прошептал напарник. — Что теперь делать? Наверняка у нее в сумке что-то есть, еле несет.
Старушка неторопливо семенила мимо, к своему подъезду.
— Эй, уйдет ведь. Вот обидно!
— Постой, я придумал. Не двигайся с места, и будь наготове.
— Что ты хочешь делать?
— Слегка толкнуть старушенцию, чтоб уронила свой проклятый мешок.
Охранник, находчивый молодой человек, не растерялся и сумел исправить положение. Явно спеша к автобусу, он бегом вырвался из-за угла. Неповоротливая старушка не успела сойти с дороги. Молодой нахал налетел, будто танк. Бабуся выронила сумку, попятилась задом и села на тротуар. Шалопай, ее обидевший, не сумел вовремя затормозить и затоптал ногами упавшую сумку. Содержимое ее вывалилось наружу. Тонкая целлофановая обертка на увесистом пакете лопнула, открыв на всеобщее обозрение большой кусок нижней части детского туловища со всеми признаками пола.
И постепенно, шаг за шагом, начала разворачиваться картина страшного преступления, скорее всего, тяжкой социальной трагедии. Перед следователями один за другим проходили подсудимые. Их было двенадцать человек. С виду они казались вполне добропорядочными старичками и старушками. Но где-то глубоко сидела в них эдакая давняя и закоренелая злость, обида на жизнь и всех тех, кому судьба отпустила больше, чем им самим.
— Думаете, из этих сволочат хорошие люди вырастут? — без малейшей тени раскаяния говорила на допросе Саломатина. — Как бы не так! С младенчества зажравшиеся, ворованным добром избалованные…
— Позвольте-позвольте, с чего вы взяли, что ворованным? — не выдержал Миронов.
— А каким же еще? — презрительно пожала узенькими плечиками обвиняемая. — Откуда, спросите, у их родителей квартиры, машины, дачи трехэтажные, как не с краденого. Своим трудом не очень-то наживешь.
— Но дети, дети-то чем виноваты?!
Вместо ответа старушка проворно встала и подошла к окну. Отсюда хорошо была видна часть широкого проспекта, по которому то и дело вереницей проносились автомобили, в большинстве своем частные легковушки.
— Вот гляди, начальник, кто в тех лимузинах сидит?
— Люди сидят, — не понимая, к чему клонит обвиняемая, сказал майор.
— Не люди то, начальник, а бандиты, погляди, какие загривки крутые, ну чисто твои быки. А вырастают такие из кого? Из таких вот сытеньких да откормленных, которые с детства награбленным зажрались. Истреблять их надобно еще во младенчестве, весь род под корень пресечь! — потеряв над собой контроль, пенсионерка уже не говорила, а яростно кричала, в гневе сжимая сухонькие, побелевшие от напряжения кулачки. Миронов подошел к столу и нажал кнопку, вызывая конвой.
Другой семидесятипятилетний обвиняемый пошел в своих откровениях еще дальше. Методы заманивания детей были просты — конфетка, игрушка, ласковое обещание. Оказывается, на подачки особенно падки именно дети из обеспеченных семей, изначальная психология их такая, что ли. Жалости к пойманным жертвам не испытывали. Нет, детей не мучили. Их убивали и разделывали сразу, спеша удовлетворить потребности старых, заслуженных людей.