— Э! — сказал Жиро. — Ты, думаешь, оскорбил меня? Да мне за все это время столько всего пришлось выслушать! Но я никому не помогаю. Значит — ах ты, такой-сякой, подлец-рас — подлец, куда смотрите, ведь дети гибнут, нечестный богатеет, а честный страдает и лишается. Все эти жалобы, Мес, все они идут через меня, благо я предстоятель перед его троном.
— Тебе можно только посочувствовать.
— И не говори.
— Ты не думай, что склонил меня на свою сторону, — сказал Мес. — Ты не на того напал, Михаил.
Тот безучастно пожал плечами.
— Никого я не хочу склонять ни на чью сторону. Ты мне скажешь или нет?
Мес с улыбкой покачал головой.
— Я все равно знаю, — произнес Жиро, — Умер Пифеец, и на его место вы избрали какую-то мразь. Но вот кого — не знаю. Впрочем, там среди вас найдется бездна таких: вам есть кого выбирать.
Мес наклонился к нему доверительно.
— Я был инициатором его избрания, — произнес он.
— Ну? — округлил глаза Жиро. — Вот этого я от тебя не ожидал.
— А чего ты от меня хотел? Или, думаешь, хорошо — без Ремесла? А уходить в Хаос я не собираюсь. И жить без дела тоже не могу. Не кто иной, как ты, отбил у меня мое Ремесло.
— Ты не Архонт, — поджал губы Жиро. — Господин был зол на тебя и потому сказал — иди и стань проводником вместо него, ибо не Архонт он!
Мес смеялся.
— Получилось иначе, — проговорил он. — Ты ведешь своих, приверженных ему, а я веду своих — без веры.
— Они, как и ты, изгои.
— Ну и что? Они тоже умирают. Кто их поведет? Кто наставит их на верный путь? Ты, что ли? Или он?
— Его ты не касайся, — построжал Жиро.
После этих слов Мес спросил его:
— Ты знаешь Сета Пустыни?
— Что? — поразился Жиро. — Вы его избрали?
— А, пробрало! — обрадовался Мес. — Слушай, Жиро, я против тебя лично ничего не имею, хоть и не одобряю твой выбор насчет служения ему. Но его самого, Жиро, я ненавижу всеми фибрами моей души или еще чего там у меня есть. Так вот Сет…
— Господи боже мой! — сказал Жиро.
— Молчать! — разъярился Мес.
— Да, — сказал Жиро. — Да. Задали вы нам…
— Конечно, — весело согласился Мес — Вы в прошлый раз кого Сатаной объявили?
— Он был не из вашей Семьи, — сказал Мес. — Он даже старше вас
— Кто-то из Вавилона?
— Из Шумера, — уклонился Жиро. — Вы — не такие чисто злобные, чтобы претендовать на это звание.
— Ну и что?
— Он недавно ушел. И место его стало, так сказать, вакантным.
— Кто присуждает это звание?
— Он, — возвел глаза Жиро, — ну и мы, его Вестники. Тот был древен и злобен, ему приносились кровавые жертвы. Он успешно выполнял свои функции. Сейчас мы думаем. Видишь, все тебе рассказываю.
— Я это очень ценю. Мы коллеги, Жиро, а потому должны делиться профессиональными секретами.
— Я бы не назвал это так.
— Зачем же пришел тогда?
— Хотел открыть тебе, кто такие Гогна.
Мес насторожился.
— А что ты об этом знаешь? — осторожно спросил он.
— Вы, я смотрю, успели уже легенды о них сочинить, — со смехом сказал Жиро. — Что-де они от Тартара родились. Что безобразны, без образа. Все это ерунда.
— Почему?
— Видишь ли, богов продуцируют люди. В некоторых случаях это еще не означает, что боги не существовали до прихода людей в мир. Но иногда получается так, что люди верят, верят всем скопом — и рождается божество. Так возникли многие Олицетворения.
— Так возник и твой Господин.
— Нет, — ответил Жиро. — Он воскресающий и умирающий, он был всегда. Он есть путь и истина и жизнь, он весна и плодородие. Но ты в чем-то прав, люди придали ему некоторые несвойственные ему черты.
— Например, любовь к ним, — вставил Мес.
— Можешь издеваться сколько тебе угодно. Я из-за тебя никак до главного не доберусь… Да, сейчас многие верят в него, и он живет благодаря этому. Некоторые верят в других — их не очень много, — и они тоже живут. Но многие люди вообще ни в кого не верят. Божество создает вера. Но неверие тоже создает свои божества. Они-то и есть Гогна.
— Постой. — сказал Мес, — как ты говоришь? Откуда тебе это известно?
— Имей в виду — я не лгу. Я сам до этого дошел.
— Ты знаешь хотя бы одного Гогна?
— Нет, с ними я еще не встречался. Просто я очень долго изучал природу божественности.
— И к чему же ты пришел?
— Человек зол. Как он ни учил их, какие бы слова ни говорил, какие бы книги ни даровал, им все не впрок, ибо они злы. Они ненавидят друг друга, и их уже не переделаешь: так будет длиться до тех пор, пока не возопит последняя труба. Бог же — любит их. Любит их всех.