Стремление природы к красоте, как к упорядоченности хаоса, является общим законом жизни. Сверхсложные и сверхразнообразные структуры мало чем отличаются от хаоса. Поэтому они менее устойчивы к бифуркации, разрушаясь, создают новый виток эволюции. Оказалось, что нет никакого противоречия между вторым началом термодинамики и эволюционной теорией Дарвина, как считалось долгое время.
Н.Н. Моисеев понимал, что с появлением человека эволюция осознала самою себя. И после этого она должна стать управляемой Разумом. Другой альтернативы у нее не существует. Ранее она «продвигалась ощупью», как выразился Тейяр де Шарден и могла привести человека к пропасти. «Процесс самоорганизации материи идет по пути непрерывного усложнения алгоритмов, от «естественных», стихийных, опирающихся только на законы физики и биологии, к алгоритмам «искусственным, которые формируются Разумом», – писал он. Могучий прогресс Разума, формирующий новые принципы отбора, постепенно превращает чисто стихийное развитие в направляемое (Моисеев, 1990). Отсюда у Моисеева понимание «ноосферы» как такого состояния биосферы и общества, которое обеспечивает возможность их целенаправленного развития в интересах дальнейшего прогресса человечества.
Если оценивать общий вклад академика Моисеева в эволюцию Разума на нашей планете, то можно сказать, что он был первым, кто применил общие принципы синергетики к рассмотрению космической, химической, биологической и социальной эволюции. Глобальный эволюционизм мира предстал перед нами в его трудах как комплекс самоорганизующихся систем – от атомов и молекул до термитов и человеческого общества. В этой эволюирующей Вселенной есть место и человеку с его духовным миром, с его биологическими институтами и его потребительской, техногенной культурой, которые поставили перед человечеством шекспировский вопрос to be, or not to be (так, кстати, называется одна из его книг Моисеева).
Академик Н.Н. Моисеев был не только универсально мыслящим ученым с энциклопедическими знаниями, но и творческим реализатором своих идей.
Всем известен его интерес к глобальным проблемам человечества и биосферы, который в нем пробудил Н.В. Тимофеев-Ресовский. «Однажды, – вспоминает Моисеев, – Николай Владимирович попросил меня прикинуть, сколько жителей планеты смогут при нынешнем уровне технологического развития вписаться в естественные циклы кругооборота веществ. Я провозился с этой проблемой довольно долго. Месяца три-четыре. Как-то он позвонил мне по телефону и спросил, могу ли я сказать ему хоть что-нибудь по этому вопросу. Я сказал, что очень высок уровень неопределенности, поэтому мой ответ неточен, но по моим расчетам получается что-то между двумястами и восемьюстами миллионами людей. Он расхохотался и сказал: почти правильно – пятьсот! – и без всяких расчетов. В самом деле, лишь 10% энергии, используемой людьми, составляет возобновимая энергия. Все остальное дает кладовая былых биосфер или запасы радиоактивных материалов, полученные Землей при ее рождении. Значит, для того, чтобы не расходовать земных запасов, которые уже нельзя возобновить, чтобы не нарушать естественного круговорота веществ и жить в согласии с Природой, как и все другие виды живых существ, человечество должно либо поубавить свои аппетиты и найти новые технологические основы своего существования, либо пойти на десятикратное сокращение числа жителей планеты».
Сколь далеки эти расчеты от тех прожектов, которые дают Коэн (1992), Маркети (1978), Капица (1999, 2001) и другие технократы, считающие, что Земля может прокормить 12-25 и даже 1000 млрд. человек.
Тимофеев-Ресовский заставил меня задуматься над вопросом, как человечество взаимодействует с Природой в качестве единого биологического вида, пишет Н. Моисеев.
Одним из первых Моисеев подверг сомнению модели биосферных процессов Форрестера и Медоуза, категорически отказав им в научности и признав их полезность «только для демонстрации студентам». Их модели «напоминали методы плюс-минус факторов, использовавшихся инженерами для расчета электрических схем еще в двадцатых годах» (Моисеев. 1994). В Вычислительном центре АН СССР он организовал две новые лаборатории. Одна из них занималась проблемами моделирования процессов биотической природы, а другая динамикой системы океан-атмосфера.
В начале 60-х годов был достигнут «военный паритет» между США и СССР. Самое точное значение понятия, пишет Моисеев, состояло в том, что «каждая из этих сверхдержав могла полностью и в одночасье уничтожить другую». Однако лишь в марте 1983 года известный американский астроном Карл Саган публикует ряд сценариев возможной ядерной войны, спровоцированной обменом ядерными ударами мощностью в тысячи мегатонн. Следствием этого будет наступление на планете ядерной ночи, а затем и ядерной зимы. В июне-июле того же года сотрудники лаборатории Моисеева сделали расчеты некоторых параметров грозящей катастрофы. Даже если обе враждующие стороны используют лишь 30-40% своих ядерных арсеналов, то в верхние слои атмосферы поднимется такое количество сажи, которое на много месяцев закроет Солнце. В итоге биота не выдержит такого удара. Тропические леса погибнут, в некоторых районах земного шара, как, например, в Саудовской Аравии, температура понизится до 30 и более градусов ниже нуля. Планета не вернется к первоначальному состоянию.
В октябре 1983 года в Вашингтоне состоялась всемирная конференция о последствиях возможной ядерной войны. Доклад Вычислительного центра Моисеева произвел сильное впечатление. Американцы вычислили возможные изменения только для первого месяца. «Мы смогли дать картину целого года», – вспоминает Моисеев.
Военное сдерживание достигалось не количеством ядерного оружия, а способами его доставки в любую точку земного шара и на околоземную орбиту. С середины 50-х годов Моисеев и руководимый им Вычислительный центр Академии наук оказался вовлеченным в целый «круговорот вопросов, каждый из которых должен был быть решен еще вчера». Возникшие задачи были совершенно новыми, они требовали новых подходов, новой математики и изобретательства. Ему приходилось работать с С.П. Королевым, М.К. Янгелем, В.Н. Челомеем и другими выдающимися учеными и конструкторами, создателями нашей ракетно-космической техники. За теорию движения тела с жидкостью – другими словами, за разработку теоретических основ динамики жидкостной ракеты, за асимптотические методы расчета траектории космических аппаратов Н.Н. Моисеев получил Государственную премию и был избран членом Международной академии астронавтики. Он не только спас нашу страну от возможной агрессии, но и способствовал триумфу государства в завоевании космоса. К этому следует добавить, что, работая в Конструкторском бюро имени П.О. Сухого, он открыл новую страницу в истории российской технологии автоматизированного проектирования самолетов.
Более десяти лет, до 85-го года, Н.Н. Моисеев был связан со Ставропольем. «Какая-то могучая первозданная сила живет в этих бескрайних степях, в умном народе, в его неторопливости, трудолюбии, доброжелательности», – пишет он в главе «Судьба России решается в глубинке» (Моисеев, 1994). Будучи академиком ВАСХНИЛ, он занимался компьютеризацией сельхознауки и сельского хозяйства и понял, каким может быть рациональное устройство деревенского мира в России. Свои основные мысли об организации сельхозпроизводства он изложил в книге «Пути созидания». Если раньше партийная номенклатура путалась у колхозника под ногами и связывала ему руки, о чем Никита Моисеев прямо сказал М.С. Горбачеву (тогда секретарю ЦК по сельскому хозяйству), то сейчас, чиновники окончательно уничтожили этот класс. «Деревня – именно здесь решается сегодня судьба страны, судьба нации. И это несмотря на то, что деревня практически выродилась и крестьянина как общественной силы в стране уже нет», – пишет Моисеев. – Для возрождения России деревню необходимо воссоздать заново. Единоличные хозяйства не отвечают требованиям товарности и рентабельности. Но эти мысли пока не востребованы.