========== Часть 1 ==========
Тсунаеши ожидала, что после снятия проклятия Аркобалено привычный уклад жизни изменится. Гиперинтуиция просто вопила об этом, мурашками пробегая по позвоночнику. И причина этому — ее неподражаемый репетитор, который из младенца с огромными угольками глаз и смешными бакенбардами превратился во взрослого мужчину с низким бархатным голосом лет тридцати. Хотя завитки бакенбард остались на своем законном месте.
— Хии, Реборн, почему ты настолько старше меня?! — тогда возмущенно вскрикнула Тсунаеши, шокировано рассматривая новую (либо же, наоборот, старую) наружность киллера, даже не предполагая о таком возрастном разрыве. Она всегда считала его просто лялькой, которая порой берет на себя слишком много.
— Интересно, если я скажу тебе, что даже сейчас выгляжу намного моложе истинного возраста, твои глаза навсегда решат выскочить из орбит? — ответил Реборн. В тот момент огонек в черных глазах мужчины сиял облегчением и искренним счастьем. С трудом Тсуна нашла в себе силы отвести взгляд, чтоб не смущаться.
Всю следующую неделю Реборн слегка напоминал погрязшего в самодовольстве и самолюбовании павлина. Наемный убийца явно наслаждался собой, своим телом. Он был счастлив, ибо ему, можно сказать, вернули его жизнь. Тсунаеши могла понять своего репетитора и такое поведение. Она на самом деле искренне радовалась снятию проклятья, но то, как Реборн называл себя крутым перцем, вызывало смешок и желание закатить глаза.
Вообще, он вызывал желание не только закатывать глаза, но и желание рассмотреть его, запомнить новые черты лица, сравнить с воспоминаниями, запечатлеть в памяти. А Реборн говорил, что она пялится и за это порой ей прилетал щелбан или тычек меж нахмуренных бровей.
В итоге, спустя некоторое время, шестнадцатилетняя девушка приняла тот факт, что ее садист-репетитор красивый мужчина. С широкими плечами, красивой то ли улыбкой, то ли ухмылкой, весь такой пластичный, опасный. А еще он высокий, и это немножко бесит.
— Какая же ты все-таки мелочь коротконогая, — заметил одним утром киллер, сидящий на кухне и попивающий свежесваренный кофе. В 7 утра этот мужчина уже был в идеально выглаженной рубашке и одет в свой любимый костюм. Только без пиджака. И подвернул рукава рубашки. Ламбо и И-пин, одетые в маленькие милые пижамки, сейчас носились по кухне: Ламбо-сан хотел немедленно приступить к утренней трапезе, И-пин же пыталась затащить теленка в ванную, чтобы тот сперва умылся и почистил зубы, а Нана наблюдала за детской возней не отходя от плиты.
— И тебе доброе утро, — буркнула девушка, на что киллер кивнул, — знаешь, мне только шестнадцать лет — я думаю, что еще вытянусь, — присев на стул рядом с репетитором, девушка боролась с бантом на груди, который никак не хотел завязываться. Пока выигрывал бант. На столе уже стояла готовая яичница с помидорами, на которую мужчина периодически кидал полный желания взгляд.
— Я знаю о тебе все: ты расти перестала с тех пор, как перешла в среднюю школу.
— У меня случился бы скачок роста, если бы ты перестал съедать мой завтрак! — Тсуна, наученная горьким опытом сожительства с Реборном, успела вовремя поднять тарелку у себя над головой за секунду до того, как мужчина смог похитить ее завтрак.
— Перестань обвинять всех подряд в своих проблемах, дите безмозглое, — серьезно ответил Реборн, хотя глаза его улыбались.
Где-то на фоне раздался грохот и зарыдал Ламбо.
Изменение, которое несказанно обрадовало Тсунаеши — переезд взрослого дядьки из ее комнаты в соседнюю. Спасибо Нане, которая порой может проявить чудеса настойчивости.
Тсунаеши сидела на кровати и наблюдала за тем, как киллер снимал свой старый гамак, слегка драматично сжимая его в кулаке, выдерживая паузу. Девушка обнимала подушку и махала ногами.
— Перестань так делать, — Реборн смерил ее хмурым взглядом.
— Почему?
— И убери с лица это победное выражение: я все это делаю только из глубокого уважения к маман, — проигнорировав вопрос, сказал мужчина.
— Почему ты называешь ее «маман»? Я бы еще поняла, если бы ты, дедуля, называл ее внучкой или вроде того, — выражение лица девушки было пропитано ехидством, но в следующую же секунду оно было стерто прилетевшем в него учебником по истории.
Хотя Реборн и переехал в соседнюю комнату, девяносто процентов времени все равно обитал в компании девушки, уходя к себе только для сна или еще бог весть знает чего.
На первый взгляд изменения могли показаться лишь визуальными. Да, многие вещи остались на своих местах: спартанские тренировки, после которых было лишь одно желание: лечь, закрыть глаза и никогда больше не шевелиться; жестокие способы пробуждения, поднимающие уровень кортизола до невероятных значений; то, что ежедневно шестнадцатилетняя девочка-подросток оказывалась на волоске от смерти. Чудовищные, поражающие своей жестокостью и садизмом дополнительные занятия математикой тоже остались.
Самым страшным для Тсунаеши было то, что изменилось ее отношение к учителю. Иногда от его ухмылки у девушки начинали гореть уши и учащался пульс. Когда он стоял рядом — сжимался живот и маленькие волоски на шее вставали дыбом. Хотелось чаще задавать ему вопросы, узнать о репетиторе больше, но все попытки узнать о себе киллер обрубал на корню.
И, когда во время очередной тренировки получилось так, что Реборн был прижат к ней так преступно близко, Тсунаеши поняла, что влюбилась. И плевать, что в тот момент он ударил зазевавшуюся ученицу в живот — ни одна бабочка в тот момент не пострадала.
========== Часть 2 ==========
Зная о требовательности Реборна ко всему и вся, Тсуна оказалась в безвыходной для нее ситуации. Да, состояние влюбленности довольно приятное, эйфория и ощущения полета от разговоров с репетитором определенно доставляли некоторое удовольствие. Но ведь еще приятнее, когда это все взаимно. А что делать конкретно в ее ситуации? Нет смысла даже просто надеяться на то, что этот напыщенный мужчина сможет когда-либо ответить на ее чувства. Есть лишь один вариант: всю оставшуюся жизнь мириться с сердцем, делающим рядом с репетитором кувырок, красным лицом и потными ладонями. Потные ладони, кстати, минус этого состояния: Тсуне уже надоело тайком вытирать их о юбку.
— Хватит разводить плесень на одежде. Лучше езжай со своими сырыми ладошками орошать поля в Африке, — однажды сказал Реборн, заметивший её за этим делом.
— Какой ты подлый, — это был тот самый удар в спину. Тсуна со своими ручонками хотела провалиться сквозь землю. Или начать спорить с репетитором. Да, это стопроцентный риск для здоровья, но он стоит той крупицы удовольствия, которую Тсуна ловила во время их перепалок. Но он тогда реабилитировал себя в глазах девушки, протянув ей какую-то бумажную салфетку. Их пальцы на секунду соприкоснулись, отчего тело девушки пронзил электрический разряд. Она ещё никогда не была так благодарна своим активным потовым железам.
— Чего замерла, никчемная Тсуна? Или ты хотела начать очередное прение?
— Реборн, это ужасный каламбур, я вызываю полицию!
В общем, остается верить, что такое существование надолго не затянется. Да и Реборн хоть пока и не был замечен в флирте с девушками, явно мог заполучить шикарную, умную и жгучую красотку одного с ним уровня, статуса. Он не упускал возможности напомнить о нем, особенно при актах жесткого игнорирования существования Ламбо. Маленькому тунцу здесь ловить нечего.
Такими мыслями она поделилась с Киоко и Хару, когда держать эмоции в себе уже было невозможно. Подруги собрались дома у Миуры. В последнее время они часто стали собираться либо у Киоко, либо у Хару чисто девичьей компанией, чтобы пошушукаться и отдохнуть от вечно орущих парней. Сделать это в резиденции Савад не представлялось возможным: им часто мешал Реборн или кто-то из стражей. А если приходил один страж, значит за ним подтянуться все остальные, и посиделка опять превратиться в балаган со взрывами, криками, выстрелами и остальными прелестями мафиозной жизни. Поэтому и приходилось встречаться у гостеприимных и понимающих подруг. Тсунаеши часто приносила стряпню Наны в знак благодарности.