— Хорошо, спокойной ночи, — дрожащим голосом ответила девушка, практически выбегая из комнаты.
В ту ночь она долго не могла уснуть. Что это было? Неужели она слишком сильно укусила его? Каким образом он собирался ее наказать? Не отправит же он ее за такую мелочь на какую-нибудь Гору Смерти? И почему это звучало так горячо? Ей точно понравилась то, как он зарычал. Это пробуждает в ней некие… эмоции. Обычно он вообще не издавал никаких звуков. Поначалу, конечно, учил ее целоваться. Тсуна стеснялась, что их первые поцелуи она превращала в довольно слюнявый процесс, но киллер ей спокойно все объяснял и показывал, хоть частенько и отпускал разные колкости. Но потом, когда Тсунаеши втянулась, замолк. Вот это его грудное рычание было в тысячу раз лучше тишины, нарушаемой лишь влажными причмокиваниями. Она не могла перестать прокручивать в памяти тот звук.
Спустя часы размышлений о произошедшем и об их отношениях, до девушки, наконец, дошло, к чему же все идет. Логично, что когда-нибудь они займутся сексом. Тсуна хлопнула себя по лбу ладонью. Если бы она не струсила, то может быть, это произошло бы в эту ночь! Да, было страшновато, волнительно. Но и интересно. Тем более, что Реборна она любит. Он, вроде как, тоже неплохо к ней относится. Тсуна считала себя достаточно взрослой и ответственной для начала половой жизни. Тем более, что желаемый партнёр не менее взрослый и ответственный мужчина. Тсуна почувствовала, что щеки её слегка горят от всех этих мыслей.
А ведь совсем скоро, всего через месяц, наступит ее восемнадцатилетние. Нужно будет обсудить эту интимную тему со своим репетитором. С такой мыслью, Тсуна, наконец, смогла погрузиться в безмятежный сон.
***
Отметив день рождения Реборна, проводив гостей, они уселись на деревянный настил, выходящий во двор. Октябрь был теплым, но Тсунаеши все равно уселась, прижав ноги к груди, поближе к репетитору
Было приятно греться о свое солнце. Мужчина приобнял ее рукой. Им было комфортно сидеть в тишине и просто думать о своем, смотреть на небо, иногда глядеть друг на друга. Легкий ветерок играл с ее отросшими волосами.
День выдался шумным. Реборн опять устроил дурацкий конкурс, в котором оценивал свои подарки. И Тсуна опять проиграла. Она не знала, что ему подарить, поэтому купила кофейную кружку. Это был не идеальный подарок, но у нее нет денег на что-то очень дорогое, а оставить его без подарка не могла. На кружке еще была надпись «Лучшему учителю». Она была уверена, что купила кружку именно с такой надписью.
— Любимому папочке? — Реборн окинул ее взглядом, будто говорящим: «Ты сейчас серьезно?» — Один балл за фетишизацию.
Но, слава богу, что она успела все ему объяснить прежде, чем он убил ее в соответствии с традицией. Это была ужасная ошибка.
Завтра будет день рождения самой Тсунаеши. И она точно знает, что хочет в подарок. И она точно знает, что Реборн сможет ей его подарить. Но страшновато начинать разговор, да и в голове нет разумных идей.
Ее мечущийся взгляд упал на злополучную подаренную кружку, в которой остывал кофе. Идея родилась сама собой. Благо, что она воспитана на статье о флирте.
— Реборн, послушай, — репетитор издал глухое «хм», показывая, что он весь во внимании. — Помнишь наш разговор два года назад?
— Помню. Конечно, Тсуна, такой наитончайший флер романтики, как у нас, трудно заметить невооруженным взглядом, поэтому оповещаю тебя о том, что мы вот уже около года состоим в отношениях, — он, очевидно, подтрунивал над девушкой. Да, официально они ничего друг другу не говорили, но ведь все и без слов должно быть понятно? Видимо, не всем, и Реборн допустил здесь небольшую оплошность. Признавать ее не очень хотелось, поэтому киллер попытался свести все в шутку. Впредь он будет обговаривать все с этой непонятливой. Он потянулся рукой к своему напитку, делая глоток.
— Да нет, это очевидно, — на самом деле, Тсунаеши сейчас пережила внутри маленькую смерть, но старалась не подать виду, — Я хотела намекнуть тебе, что я созревшее кофейное зернышко, ждущее, когда его хорошенько отжарят, — девушка закончила фразу голосом, от волнения перескочившим на лирическое сопрано. Реборн поперхнулся и закашлялся. Еще никто не был так близок к его убийству, как его подопечная. Она с беспокойством похлопала его по спине, думая о том, что опять сделала не так. Когда мужчина пришел в себя, он сердито посмотрел на свою ученицу.
— Какого черта, никчемная Тсуна, ты говоришь это именно так? На тебя совсем не похоже, — она все еще могла удивлять его своим поведением.
— Я училась у лучших, — девушка поправила его съехавший галстук праздничного глубокого чёрного цвета.
— Я тебя такому никогда не учил, — он поправил то, что пыталась поправить Тунаеши, естественно перекрутившая элемент одежды еще сильнее.
— Так я про тот журнал, — она пожала плечами. Девушка старалась не затрястись от возникшей убийственной ауры. Как прекрасно будущая глава Вонголы умеет убивать атмосферу уюта.
— Хорошо, я подумаю над этим, мое зернышко, но можешь считать, что у тебя проблемы. Иди, помоги маман убрать со стола, — сказал он, когда услышал возню из открытой двери и шум детей. Они хоть и подросли, но остались такими же неугомонными.
— А ты помогать не будешь, как обычно, — Тсуна со скептическим видом поднялась с насиженного места.
— Имениннику можно, — Тсунаеши не стала продолжать спор. На часах уже за двенадцать, именинница как раз она. Но не хотелось в день рождения получать выстрел из пистолета в качестве первого подарка. Он недавно придумал стрелять в нее пулями с присоской, которые очень тяжело отлепить от любой поверхности. Реборн сам себе жаловался на то, что стал мягче со своей нерадивой ученицей. Но он все равно готов заменить эту поблажку классическими резиновыми пулями, если Тсуна сильно расслабиться.
Сейчас он думал, что зря сказал девушке про возникшие у неё проблемы. Киллер не хотел бы добавлять масло в огонь ее уже существующих переживаний по поводу потери девственности. Все девушки в той или иной мере переживают перед таким событием, Тсуна не то, что не может отличаться, она со своим характером может их возглавить.
И если честно, мафиози сам слегка, совсем немного, переживал по этому поводу. У него, естественно, были любовницы до Тсунаеши, но все они имели хоть какой-то опыт половой жизни. И нужно еще подумать, как он собирается откупоривать эту девственницу. И точно ли она морально готова к этому?
Реборн похлопал себя по пиджаку и штанам, ища сигареты и зажигалку.
Конечно, Тсунаеши уже восемнадцать, но умственного возраста у нее всего на двенадцать лет. Он вообще не планировал делать это так скоро. Но и тянуть до ее сорока ведь тоже не дело. Мужчина закурил и решил, что сам себя накручивает.
Хотелось бы сделать это с ней в домашней обстановке, чтоб она чувствовала полный комфорт и защиту. Но сделать это в их доме не представляется возможным. В любой момент, даже ночью, может зайти кто-то из детей, которым приснился кошмар. Или Нана может зайти, чтоб поправить одеяло. Может даже припереться какой-нибудь верный товарищ непонятно, зачем. И все, у всех присутствующих, кроме самого Реборна, на всю оставшуюся жизнь останется психологическая травма. Плевать на ментальное здоровье тех, кто зайдет к ним, сами виноваты, но не хотелось бы контузить Тсунаеши. Реборн стряхнул пепел в траву.
Везти ее за тысячи километров в свою квартиру в Италии ради секса точно не вариант. Да и не был он там уже очень много лет. Вероятно, что пауки давно приватизировали его жилплощадь и будут не рады возвращению. Дым крепких сигарет обжигал лёгкие.