Не страшно, у него уже есть пара идей. Главное зайти в аптеку. Ещё немного посидев на улице и докурив, мужчина присоединился к семье.
***
День рождения девушки всегда проходил в более спокойной обстановке. Она не разрешала устраивать никаких традиций Вонголы, придерживаясь правила «не дорог подарок, дорого внимание». Реборн ухмылялся и называл эту фразу утешением для бедных, но не затевал конкурс ей в угоду.
Весь день Тсунаеши, заливаясь румянцем, готовилась к своим проблемам, которые ей обещал Реборн. Она то и дело поглядывала на мужчину. Тот никак не реагировал на ее феромоны.
Дом был украшен еще со вчерашнего дня всякими ленточками, начавшими сдуваться шариками, на полу было рассыпано конфетти. Гости шумели, смеялись, ели принесенные Ямамото суши, стряпню маман. Тсунаеши очень радовалась такому празднику. До прибытия репетитора в их дом, каждый день рождения она задувала свечку на торте в компании мамы, а потом одиноко поедала его ночью у телевизора.
А час назад ей даже позвонил Занзас, что было шоком для всех. Периодически они поддерживали связь по желанию Девятого, но это было странно. Он назвал свою будущую начальницу постаревшим мусором, пожелал не сдохнуть в следующем году, а затем ее правое ухо оглушил орущий Скуало.
— Не переживай, Савада, на следующий день рождения подарим тебе экстремальный слуховой аппарат, — Рёхей в свою очередь оглушил ухо с противоположной стороны, видя, как она накрыла ладонью поврежденный орган и сморщилась.
— Да, спасибо, — прошептала она непонятно, кому, оглушенная со всех сторон именинница. Занзас хмыкнул и бросил трубку. В глубине души он все же хороший человек. Неплохой. Не всецело ужасный, вот так правильно. До конца прийти в себя ей не дала мама.
— Тсу-тян, уже такая взрослая девушка, но для меня ты всегда будешь маленькой. Я с твоим отцом познакомилась, когда мне было восемнадцать, ты тоже не тяни, я хочу понянчить внуков. А то топот ножек Ламбо и И-Пин уже напоминает топанье стада слонят, — она очаровательно хихикнула. На фоне закричала Хару, напоминая о том, что ждет от нее внуков даже дольше, чем ее мать. Тсунаеши хотела провалиться сквозь землю. Начинать ругаться не стоило, но это было очень смущающее, еще и Реборн слышит этот бред. Благо, что Хару не стала упоминать ужасные имена своих вымышленных внучат. Да и от мафиози плодить язвительных убийц не очень хочется даже в далеком будущем. Киллер, сидящий рядом, оттянул ее нелепый праздничный колпак, напяленный им же на возмущающуюся девушку, и отпустил со шлепком. Сейчас все ждали, когда она задует свечи.
— Загадывай желание, пока мы сами тут не состарились, — Тсунаеши уже открыла рот, чтобы напомнить о том, что кое-кому вчера стукнуло за шестьдесят, но мужчина вовремя закрыл ей рот так, что она клацнула зубами. Тсуна состроила репетитору ехидную улыбочку, подумала над желанием и задула свечи. Хорошо, что в этом году они все не стали петь всем известную деньрожденческую песню.
Подводя итог, праздник прошел великолепно. Реборн отправил всех по домам пораньше. Тсунаеши с удивлением посмотрела на репетитора. Чего это он? Тот вызывал такси, одной рукой ероша каштановые пряди девушки. Именинница сразу приняла взволнованно-ожидающий вид, закусив губу. Пока он заказывал машину, с волос перешел на ее щеки. Ему еще в прошлый раз понравилось то, какие они мягкие, и как забавно смотрится Тсуна, когда их сжимаешь. Девушка моментально вырвалась из хватки, сердито погладив покрасневшее лицо с обеих сторон. Но все это наигранно, он ни капельки не сделал ей больно.
Пока они ехали к назначенному адресу и поднимались на лифте к забронированному номеру, Тсунаеши могла точно сказать, что с минуты на минуту умрет от обезвоживания. Она вспотела несколько десятков раз, Реборн насмешливо попытался ее успокоить. Но в его лице девушка, знавшая своего репетитора ни один год, так же уловила некоторую напряженность. Когда между его черными бровями появлялась определенная морщинка, такая, как сейчас, это означало, что он о чем-то переживает, думает о неприятных вещах.
Когда он запер за ними дверь номера, Тсуна дрожащими руками потянулась к пуговицам на его пиджаке. Она над ним сжалится, раз репетитор тоже волнуется, и сделает первый шаг.
— Что ты делаешь? — Он вопросительно взглянул на нее, поправляя шляпу, съехавшую на глаза.
— Ну, а разве мы приехали не для того, чтобы… ну ты понимаешь.
Киллер хитро усмехнулся. В тот вечер она была горазда разбрасываться словами, как «отжарит», а как запахло жаренным, то все. Реборн хмыкнул со своего каламбура. Если бы Тсуна это услышала, то попыталась бы самостоятельно застрелиться из его пистолета. Конечно, не хотелось трепать ей нервы больше нужного, но ведь хочется отомстить за попытку упоминания его возраста в неприятном для него самого контексте.
— Нет, не понимаю. О чем ты?
— Реборн, ты такой скользкий, что зимой можно кататься на тебе на коньках, — она, скривив рот, оторвалась от его пуговиц. — Чтобы заняться сексом, — последнее слово она пробормотала куда-то в сторону.
— Допустим, но я думал, что мы перед этим проведем время вместе, — он прошествовал мимо именинницы вглубь комнаты. — А ты, даже не осмотревшись, на меня набросилась. Не думал, что ты в таком отчаянии.
— Ты не так все понял, — девушка направилась за ним. Вот последний раз она решила ему помочь, больше никакого протягивания руки помощи.
Комната была просторной, уставленной в европейском стиле. Но нигде не было кровати. В центре стоял огромный, мягкий на вид угловой диван бежевого цвета, заваленный подушками. Сбоку, почти с противоположной стороны, стояло маленькое кресло в цвет. На столике уже стояло вино и закуска к нему. На стене висел большой телевизор. На полу выстлан плюшевый ковер. В окне с незадернутыми шторами виднелись огни вечернего города. Реборн выбрал лучший отель, который мог предложить маленький Намимори. Он не был в восторге от убранства, но девушка считала номер прямо-таки роскошным. Так же она увидела еще две двери, между которыми расположили панель с живыми суккулентами. Она не стала туда заглядывать, логически решив, что там ванная комната и спальня. Леон спустился с плеча киллера, уползая куда-то в неизвестность, но находясь рядом на случай, если понадобиться напарнику.
— Может, тогда поиграем в города?
Реборн с жалостью посмотрел на девушку с дивана, на который уже успел усесться. Он рассматривал бутылку вина.
— Нужно было оставить тебя с Ламбо и И-Пин доедать торт, раз ты ведешь себя, как маленькая. Может я ошибся насчет тебя? Играла бы в города, веселилась, — девушка замерла на месте, замялась, вжав голову куда-то в плечи. Она неловко приобняла себя одной рукой, вероятно, пытаясь исчезнуть, поджала губы и начала смотреть так виновато, так растерянно, а затем вообще уткнулась куда-то в пространство над полом. Реборн решил сжалиться, чувствуя, что мог слегка перегнуть палку. Выглядела она так, будто с минуты на минуту захочет сбежать от смущения. А ему в последнюю очередь нужно, чтобы сейчас она чувствовала себя лишней. Киллеру даже показалось, что в груди слегка кольнула совесть, но это, скорее всего, что-то другое. — Иди ко мне.
Девушка скованно присела рядом, переживая, что портит вечер. Она думала над тем, что сказать и как сгладить возникшую неловкость, начав ковырять кутикулу. Реборн, как обычно, расцепил ее руки, подвинул ближе к себе, устроив голову на груди, и поцеловал в макушку.
— Я думал, что мы с тобой посмотрим что-нибудь по телевизору, — он надел на ее голову свою шляпу. Тсуну это всегда забавляло. Девушка оторвалась от него, поправляя головной убор. — Ты же любишь «Красотку».