Мама с радостью проспонсировала поход по магазинам, переполненная радостью, что бог услышал ее молитвы.
— Наконец-то, давно пора! А то ты вечно, как маленький пацаненок, Тсу-тян. Вокруг тебя вон, сколько женихов, а ты бы хоть раз платьице надела. Вечно в этих штанах, так ни один мальчик на тебя никогда не посмотрит, — причитала Нана, отсчитывая купюры. Тсунаеши старалась не позволить своему взгляду скоситься на сидевшего на диване и что-то читающего Реборна. Когда Нана вернулась обратно на кухню, причитая и вспоминая о ее знакомстве с Иемицу, мужчина отвлекся от чтения и обратился к ученице:
— Не слушай, это не правда. Маман мудрая и замечательная женщина, но здесь я с ней не согласен.
«Ага, ты еще не знаешь, от чего пытаешься отказаться»
Ответом ему послужил лишь молчаливый кивок.
Девушки обошли множество магазинов, но Тсуну в одежде не устраивала излишняя скромность и закрытость. Подруги удивленно переглядывались, когда она отвергала очередное леопардовое платье, не скрывавшее практически ничего. Консультанты, вспотевшие и сбитые с толку, метались по магазинам и думали, на какую же трассу собралась эта матерая жрица. Для Тсунаеши процесс примерки был настоящим стрессом, но на что ни пойдешь ради любви?
— Тсуна-тян, может быть легче зайти в магазин кройки и шитья? — неуверенно предложила Хару, когда недовольная, но раскрасневшаяся подруга крутилась у зеркала. Выглядело это престранно: сама одергивает платье каждые пол секунды, но требует все более раскрепощенные варианты.
— Думаешь, что легче сшить платье?
— Зачем же шить? Попросим у них два каких-нибудь кусочка ткани посимпатичнее, две булавки и наряд готов, — после этих слов до Тсуны дошло, что она слегка перегибает палку. Она вздохнула и еще раз критично взглянула в зеркало. Сейчас она примеряла черное коротенькое платье на тонких бретелях.
В итоге платье было куплено. Киоко, пьющая третий по счету клубничный коктейль, убедила взять именно его, ведь у каждой девушки, по неоспоримым словам Коко Шанель, должно быть маленькое черное платье. У самой Киоко, доверявшей великой женщине, таких было шесть. Что с ними делать и как их выгуливать, она не особо представляла, но лучше уж перестраховаться.
Также были приобретены туфли кричащего красного цвета, ведь, уже по словам Хару, это классика, которая никогда не выйдет из моды. Туфли были на высоченной тоненькой шпильке. У Тсунаеши промелькнула мысль, что с такой обувью можно смело постоять за себя в бытовой поножовщине. Но ходить в них однозначно не самая лучшая идея, так что придется красоваться своими ногами сидя где-нибудь в углу дивана. Сломанные лодыжки, может, и заживут, но от позора падения в самый ответственный момент никогда не удастся отмыться.
В последнюю очередь они закупились украшениями. Троица была возмущена ценовой политикой ювелирных магазинов, поэтому пришлось идти в бутик бижутерии. Хитрая продавщица показывала девушками украшение за украшением разной степени безвкусности, а те, открыв рот, не задумываясь, брали все это добро.
Перед тем, как пойти домой, они зашли к Киоко.
— Девочки, может быть сделать все это в другой раз, не сегодня? Когда я приду домой, уже будет поздно, а утро вечера мудренее все же.
— Тсу-тян, куда подевалась твоя решимость? А вдруг он увидит тебя в новом образе, возжелает и пригласит провести вечер в ресторане? — Киоко считала, что действовать нужно максимально быстро, пока клюет. Она посчитала все предыдущие попытки завоевания успешными. Вполне вероятно, что Реборн уже покорен ее подругой, а этот шаг будет контрольным.
— Хахи, ресторан? Ты права, Киоко-тян! А после ресторана он позовет Тсу-тян замуж. Какая же красивая свадьба будет у такой замечательной пары! А потом вы нарожаете нам маленьких, чистых и непорочных внучков-ангелочков: очаровательного Тсуборна и милую Ребаеши, — Хару расплылась в глупой улыбке, уже представляя, как тискает пухлые детские щеки.
— Хиии, что ты такое говоришь? — девушка в отчаяние сжала виски ладонями, выпученными глазами смотря размечтавшуюся Миуру. — Какое замуж? Какие дети? Почему у детей такие глупые имена? И почему они твои внуки? — Она трясла головой, пытаясь переварить все то, чем ее ошарашила подруга. Ее щеки заалели от таких фантазий. Она успела представить, как из нее, сразу с пистолетами и в костюмах, вылезли маленькие копии Реборна времен Аркобалено. Это был бы настоящий ужас.
— Потому, что Хару уже морально готова стать бабушкой, Тсу-тян!
— Но ты даже не моя мать, очнись! — Киоко, наблюдая за перепалкой, хихикнула. Она, конечно, не претендует на роль бабушки, но не против стать тетей.
Девушки зашли в просторную гостиную, где занимался Рёхей. По телевизору шла какая-то спортивная передача.
— Экстремальный привет! — Заорал, не отрываясь от отжиманий, спортсмен троице, — Савада, все же решила вступить в клуб бокса? — Этот вопрос он задавал каждый раз, когда Тсуна приходила в гости. Он был убежден, что к ним она приходит только ради того, чтобы дать свое согласие. Лицо молодого человека было красным и напряженным, на носу повисла капелька пота.
— Н-нет, по-прежнему отказываюсь, — Тсуна украдкой взглянула на Миуру. Хару еле сдерживала себя в руках. Ее всегда бесило, когда Рёхей заводил свою шарманку про бокс. Ее бесило, что он просит вступить в свой клуб такую хрупкую девушку, как Тсунаеши. Они часто спорили по этому поводу, ведь Рёхей считал, что такие, как Савада рождаются раз в сто лет и ей обязательно нужно раскрыть весь свой потенциал.
— Экстремально не по-мужицки! — боксер резко подскочил, твердым, уверенным шагом подошел к шкафу, начав отрабатывать рядом с ним удары в воздух.
— Зачем ты нападаешь на шкаф? — В глазах Тсуны это выглядело именно так. Тсунаеши давно привыкла к странностям друзей, но не переставала задаваться вопросами. Может быть, она тоже когда-нибудь сойдет с ума и начнет понимать их, но, пока они не на одном уровне развития, нужны некоторые уточнения.
— Мы с ним практически одной весовой категории. Достойный соперник!
— Рёхей, какой же ты чурбан! Сначала ты оскорбляешь женщину, а теперь затеваешь драку с безвинной мебелью? Это непростительно! — Девушки поспешили утащить разъяренную Хару в комнату, пока та не отправилась за своим костюмом рыцаря. Или Намахагэ, что еще хуже. Рёхей пожал плечами и продолжил тренировку. Он дождется, пока Савада созреет для его прекрасного вида спорта. Потом он займётся Хару. Ему нравится воинственный настрой подруги, она тоже далеко пойдет. А Тсуна сделала пометку у себя в голове, что не стоит подпускать своего хранителя к мебельным магазинам на расстояние пушечного выстрела. Во избежание массовых драк.
Надолго задерживаться она не стала. Успокоив Хару и выслушав несколько наставлений и пожеланий удачи, она отправилась домой. По дороге Тсунаеши успела накрутить себя и разнервничаться настолько, что была готова попросить Реборна выстрелить в себя пулей предсмертной воли. Так она точно не потеряет сознание, не облажается, не ляпнет чего-то лишнего, а доведет дело до конца. Тсуна дошла до дома, как ей казалось, слишком быстро.
Торопливым шагом девушка прошла мимо гостевой комнаты, где сидел Реборн. Его лицо было облеплено какой-то саранчой или кузнечиками — Тсунаеши издалека было непонятно. Подходить ближе, чем на метр не хотелось, да и не было времени. Скоро ведь наступит момент икс.
«Давненько не видела этих его… информаторов. Но хоть смотрится менее противно, чем ребенок с жуками на лице. Надеюсь, они не поселяться за диваном: не хотелось бы потом сжигать дом…»