Доктор Фок: Проблемы контакта научают многие науки… Я изобрел универсальную сигнальную систему…
— Мне она ни к чему, — прервал я доктора Фока. — Здравствуй, Андроника!
Но мои собеседники стали вдруг таять на глазах и исчезли, как пламень свечи, погасшей под легким дуновением ветра.
Герхард Бранстнер
Доктор Герхард Бранстнер — популярный писатель-фантаст из Германской Демократической Республики. В его фантастических произведениях всегда искрятся смех, радость, юмор. Это и роман «Путешествие к крылатой звезде», и фантастическая детективная история «Искусственный человек на Луне», и сборники веселых анекдотов «Астрономический вор». Не чужды Герхарду Бранстнеру и драмы — «Завещание робота» написана для театра, но опять-таки комедия. Тем удивительнее для редакции было читать его очень серьезный ответ, в котором он, оставаясь верным себе, отстаивает право будущего человека на радость и смех.
К чему споры — что бы ни говорили футурологи, сторонники «свободного рынка», уже сегодняшние дни убеждают нас в том, что общество будущего будет планируемое и управляемое. Другое дело, что оно будет комплексно (полиморфно). Люди будут в нем занимать различные положения, соответствующие неравенству их природных способностей и творческих достижений. Естественно, неравенство не будет материальным, оно выразится в таких областях, как авторитет, популярность, признательность со стороны общества. Неравенство, а правильнее — неодинаковость, получит максимальное развитие в свободном выборе сферы приложения своих сил. Это и будет важнейшим условием социальной свободы. Возросший суверенитет человека как исторической личности принесет ему счастье и радость. Умение смеяться и быть строгим, серьезным будет принципиальным, неотъемлемым качеством будущего человека.
В наши дни серьезными и строгими считают себя только инженеры и ученые. Вероятно, и в будущем они будут считать так же, потому что на их плечи ляжет развитие науки о самом рациональном использовании природных ресурсов и науки о морали, эстетике самого счастливого человеческого общества. Я считаю, что фундаментальную роль сыграют различные прикладные дисциплины, порожденные гравитационной физикой, и социальные теории, объединяющие вдохновенный труд, творчество, любовь, отдых, быт.
Но тем не менее главным в жизни каждой личности останутся труд и условия труда. И, встретившись с инопланетянином, я прежде всего постараюсь объяснить ему, чем я занимаюсь и в каких условиях. Затем постараюсь узнать то же о нем. И мы сразу поймем, кто чем дышит, с какой бы звезды он ни прилетел.
Борис Руденко
ВТОРЖЕНИЕ
Борису Руденко двадцать семь лет. В 1972 году он окончил Московский автомобильно-дорожный институт и с этого времени работает в Главном управлении внутренних дел Москвы. Писать начал недавно, и рассказ «Вторжение» его первая публикация.
Рассказ — несомненная удача автора.
Василий Алексеевич Кузовкин вошел в свою квартиру. Дефицитный никелированный замок, приобретенный через хорошего и полезного знакомого, щелкнул звонко и категорично, в тон душевному настрою хозяина.
Кузовкнн не спеша расстегнул пальто и повесил его на плечики вешалки, аккуратно разгладив складки. Потом подошёл к зеркалу и, вытянув из кармана расческу, тщательно причесал островок растительности надо лбом. Из зеркала уверенно и независимо смотрел ответственный работник министерства — в меру моложавый, лысеющий и полноватый. Несмотря на небольшой рост, выглядел он весьма представительно.
Василий Алексеевич вытянул губы трубочкой, пошевелил бровями, чуть поправил очки, удовлетворенно хмыкнул и степенно прошел в комнату, не забыв, как всегда, погасить за собой в прихожей свет.
В комнате царил идеальный порядок. Василий Алексеевич сунул ноги в мягкие тапочки и включил телевизор. Сел в кресло, сладко, со вкусом потянулся и уставился на экран. Телевизор привычно загудел, но, прежде чем возник звук, по экрану метнулись молнии, и гудение смолкло.
«Предохранитель сгорел», — подумал Кузовкин и потянулся к задней панели. В этот момент где-то над ним раздался негромкий треск, будто рвалась плотная пергаментная бумага. В комнате явно запахло горелой изоляцией. Василий Алексеевич посмотрел вверх и замер.