Леночка, болтая ногами, сидела на парапете единственного в городе подземного перехода. Покрытом тонким слоем грязноватого льда! И спиной к ступенькам!!
Я едва успела ее подхватить; во всяком случае, мне так показалось. И только потом увидела Сережку. Он устроился на корточках на верхней ступеньке лестницы и действительно — разведка не ошиблась — сосредоточенно вертел в руках ка-кую-то фитюльку.
— Сергей! — грозно крикнула я. — Ты почему не смотришь за сестрой?!
— Мам, — он даже головы не поднял. — Это супер! Летят и летят. Любой конфигурации!
— Леночка чуть не упала!
Он небрежно махнул рукой: сестрой больше, сестрой меньше. Захотелось его отшлепать. С трудом подавила в себе это желание: Сережка уже большой, Лена маленькая, у них не может быть общих интересов. Плюс разные отцы и естественная ревность. И переходный возраст. И…
— Смотри, ма, — теперь сын говорил с придыханием, о важном. — Даю зауженное поле видимости. Специально для тебя. Вверх смотри! — и сам запрокинул голову до упора, так что голова поддела курточный капюшон на спине.
— Сейчас… Вон! Летит!! Видишь?!!
Я подняла глаза. И чуть не заорала. С неба стремительно снижался какой-то летательный аппарат. Вертолет — стало ясно уже через несколько секунд. Громоздкий, перегруженный торчащими во все стороны железками самого устрашающего вида. Было очевидно, что еще через полминуты эта громадина совершит посадку. Куда? — на крышу одной из центральных пятиэтажек?., на хлипкую площадь над подземным переходом?!
Я подхватила на руки Лену, беспомощно крутанулась на месте: куда бежать?
— Где ж оно? — совершенно спокойно бормотал Сережка.
— А, вот.
И вдруг вертолет, чье шишковатое брюхо нависло уже в ка-ком-нибудь десятке метров над землей, взорвался в воздухе. Но не гигантским клубом огня и дыма, а беззвучной вспышкой легких золотых искр. Они закружились в темнеющем небе, словно остатки сгоревшего фейерверка, а некоторые даже достигли земли, протопив дырочки в слежавшемся мартовском снегу.
— Видали? — торжествующе крикнула, подбегая, местная шапокляк. — От этих самопальных салютов завсегда пожары! Весь город сожжет, вот увидите, мамочка!
Я смотрела на нее, наверное, слегка ошалело. Неужели зрелище громадного вертолета над городом не произвело на бабульку впечатления? Или… словом, у меня галлюцинации, да?
— Не волнуйся, мама, — успокоил Сергей. — Он беспилотный.
Леночка поразмыслила и разревелась.
— Где ты взял эту фитюльку?
— Нашел.
— Где?!
— По-твоему, это главное? Поинтересовалась бы хоть принципом действия, что ли.
— И как она действует, твоя фитюлька?
— Мам, ну что ты заладила? Все равно ничего не поймешь.
— Почему ты так решил?
— Ну… не поймешь, и все. Ты ведь женщина.
Я — женщина.
Очень тонкое наблюдение. К сожалению, кроме моего сына, оно больше никому не приходит в голову.
Была суббота. Готовка — генеральная уборка — большая стирка — и так далее. Иван соизволил погулять с Леночкой, так что я могла делать все это не под «Шансон-ФМ», а под моего любимого Моцарта. Красота!
Сережки не было. Впрочем, вернулся он рано, часам к семи. И тут же нырнул в свои железки, не успев ни обидеть Леночкиных кукол, ни заесться из-за чего-нибудь с Иваном. Субботний вечер определенно удавался. Но тут позвонила Галка.
Галке нравится со мной дружить. Я — современная, модная, я приехала из столицы, я работаю, да еще в настоящем офисе, и при том, как все люди, стою в очередях и хожу на родительские собрания. Наши с Галкой сыновья — одноклассники. Больше у нас с ней нет ничего общего.
Я стоически настроилась на сорокаминутное обсуждение новой шмотки директрисы школы и роста цен на яйца. И уже придумала маневр для отступления: «Ой, Галь, кажется, чайник выкипает». Но она спросила:
— Сережка твой дома?
— Дома.
— Давно пришел?
— Часа два как… а что?
— Витек тоже! — изрекла Галка тоном торжествующего шерлокхолмса. — Еще семи не было! Я ему: где ты шлялся? А он: с Серым в тайге костер жгли. Я говорю: врешь, чего тогда так рано? А он мне: так на вертолете же!
— Что?
— А ты спроси, — посоветовала Галка. — Расспроси своего умельца. От Сережки твоего чего хошь дождешься. А если навернутся?! Вон у Крупнички мужик недавно напился и без всякого верто…
Послышались короткие гудки: да здравствуют помехи на линии, когда не нужно выкипать чайнику. Огляделась в поисках сына. И не сразу его нашла — потому что стоял он здесь же, вплотную, бесцеремонно прислушиваясь к взрослому и женскому разговору.
— Сергей… — строго начала я.
— Ну, на вертолете, — сын не стал отпираться. — Так же быстрее. Мы легкий взяли, разведчик. С программируемым автопилотом.
— И где…
Он пожал плечами:
— Когда вернулись, аннигилировали.
Подозрительно молчало «Шансон-ФМ». Я подняла голову и увидела, что и муж внимательно слушает нас, демонстративно расстегивая ремень под волосатым животом.
Иван, к счастью, ничего не понял, но все же заявил, что выбьет из парня эту дурь и повыкидывает к чертям весь его металлолом. Я сказала: через мой труп. Леночка плакала. Сережка ушел в глухую оборону, постелив себе матрас прямо на ящике с железками и наотрез отказавшись что-либо объяснять. Но к утру все, как обычно, образовалось и успокоилось. Сережка отправился в школу, Леночка с отцом — в садик, после чего Ивана ждала его безработная на данный момент артель в кафетерии при центральном гастрономе.
А я сидела в офисе и думала. Я умею, хотя никто, в том числе Сережка, в это не верит.
Такая разработка может принадлежать, естественно, только военным. Или спецслужбам. Как она оказалась у нас, тоже понятно: где проводить секретные испытания, как не в нашей глуши, достаточно, впрочем, подпорченной цивилизацией, обходиться вовсе без которой ни военные, ни спецслужбы не любят? И когда они хватятся своих вертолетов, сопоставят одно с другим, запеленгуют Сережкину фитюльку…
Если бы просто изъяли. Но они не могут не заинтересоваться шестнадцатилетним пацаном, который не просто нашел ее, но и сумел самостоятельно, в считанные минуты разобраться, что это и как оно работает! Конечно, они сначала не поверят. Но потом, присмотревшись к нему попристальнее…
Мой Сережка — гений. Его отец тоже был гением, а возможно, таковым и остается, не знаю и знать не хочу. К счастью, сын больше ничего у него не унаследовал. Кроме этой самой гениальности. И что мне теперь с ней делать?., в смысле, с фитюлькой?
Зазвонил телефон. Я со вздохом взяла трубку.
— Девушка, — пробасил хриплый голос. — Мне бы, в натуре, эти, как их… жалюзи.
— Почему вы ничего не можете без меня?! Даже проснуться вовремя! Завести будильник! Да хотя бы помолчать, не лезть со своими… когда тут…
Накануне звонил шеф из столицы. Они там все встали на уши из-за того, что наш филиал впервые за историю своего существования получил заказ, а начальство, соответственно, возможность отмыть здесь без помех крупные левые суммы. Из которых, кстати, и начислялась с самого начала моя зарплата. И вот он пришел, момент истины!
А я банально проспала. На целых полтора часа. Это означало, что проспали все, даже Иван: он очень гордился тем, что приходит в кафетерий первым изо всей артели. Лена пропустила завтрак в детсаду, а Сережка — первый урок, физкультуру, которую терпеть не мог. Он неприкрыто радовался; именно это, а не занудное ворчание мужа и вывело меня из себя.
— Знала б ты, какой козел наш физрук, — мечтательно протянул сын. — Успокойся, ма. Тебе же в офис к девяти, а сейчас восемь сорок шесть. Успеем.
Я задохнулась, не в силах озвучить и без того всем известный факт, что единственный автобус в направлении моего офиса ушел час назад, а пешком по апрельской грязи через весь город добираться… страшно прикинуть. Если разобраться, наш город не такой уж и маленький.