Эл повёл шеей, словно ему давил воротник.
— Мне слегка не по себе, Олег, — признался он. — Давно уже так не было. А может, — вообще никогда.
— А мне — даже и не слегка, — пробормотал Жюль. — Мечтать о контакте — это одно, а столкнуться вот с таким — совсем другое. В животе холодно. И сразу думаешь — лучше не надо. Лучше — бог с ним, с Контактом.
Яншин вздохнул:
— Что предлагаете? Вызвать Центр на связь и попроситься вниз?
— Нет. Перейти в шаттл, закрыть люк. И ждать приказа.
— Ну, конечно! Досадим тут. Прикажут спускаться — мы спустимся. И будем помалкивать о впечатлениях… Эл, ты можешь локализовать субстанцию?
— Она состоит из предельно разреженных электромагнитных полей, а их здесь столько… Что-то вроде бесплотного робота. Хотя бесплотного, разумеется, условно — в рамках традиционного понимания.
Олег помолчал. Он сразу решился произнести вопрос, который вертелся на языке:
— Можешь вступить в диалог?
— Пытался. У робота своя программа. На переговоры у него полномочий, видимо, нет.
Блок связи щёлкнул негромко, но они вздрогнули.
Из динамика послышался хриплый голос Большакова:
— Что притихли? Долго нам болтаться на орбите?
— Вы же космонавты, Миша, — ещё пытаясь сдерживать дрожь, отозвался Яншин. — В космосе у вас душа поёт. Наслаждайтесь.
— Уже насладились. Сколько можно… У нас с Галиной в эту пятницу годовщина. Она мне голову оторвёт, если что. Слышишь?
— Работа выполнена. Я доложил в Центр.
— И когда же домой, Олег?
— Мы люди подневольные. Как прикажут — так и полетим. Они всё думают…
Большаков отключился.
Три инженера-наладчика продолжали висеть у иллюминатора, в который была видна Земля. Случайно они здесь оказались? По своей воле? Что это — намёк? Уходите, мол, к себе, домой?
Их била дрожь. И от холода, и от страха.
Они собрали инструменты, закрыли панели, стали ждать в тесном коридорчике у выходного люка, опасаясь, что поступит распоряжение о каких-то новых работах.
Избегали смотреть друг на друга, подавленные, ошеломлённые.
Им приказали возвращаться.
Покидая станцию последним, руководитель группы оглянулся на стойки с аппаратурой, на огоньки — зелёные, синие, жёлтые. Ни одного красного. Полный, окончательный порядок.
Не оставляло мучительное ощущение, что кто-то смотрит в спину. Да и в низком, ровном гудении приборов чудилась неясная угроза…
Экипаж действовал, как всегда, чётко. Отстыковались штатно. Плавно удалился телескоп, и с ним — леденящая разум жуть. Это принесло облегчение, хоть и не сразу.
Яншин смотрел, как растёт впереди голубой шар, висящий в чёрной пустоте. Сквозь прозрачную вуаль атмосферы была видна Африка. Тёмно-зелёный океан с пеной кружевных облаков над ним.
— Олег, — не оборачиваясь, сказал Большаков.
— Есть, командир.
Правила есть правила. Взлёт и посадка — в кабине должен находиться только экипаж. Пассажиры — на своих местах, в специальном отсеке.
Эл спал в кресле. А вернее — делал вид. Жюль смотрел в потолок и на появление старшего не отреагировал. Яншин занял кресло рядом с ним, пристегнулся.
О том, что они испытали на станции, никто язык распускать не будет. И не ради престижной работы, высокого заработка. Просто…
Как рассказать — о бездне, которая открылась перед ними? Кто не испытал, не воспримет и ничтожной доли их ужаса. Не поверит…
Аппаратура в норме — умники из Центра давно поняли. Возможно, послали на телескоп ремонтную группу, чтобы окончательно убедиться.
Инженерам ничего не скажут. Никого не заинтересует их мнение.
Бог с ними, с умниками. За полчаса до приказа возвращаться, кое-что произошло. Яншин почувствовал: это вошло в его мозг, с коротким сообщением.
Вероятно, то же испытали и товарищи.
Явилось ЗНАНИЕ, без слов.
На станции нет живых пришельцев. Есть энергетическая сущность, искусственно созданная, исполнитель хозяйской воли, которая — однозначна.
Кто-то намекает, что внимание к проблемному сектору излишне: «Место занято, ребята».
Наверное, лучше прислушаться.
Как там, в немыслимой дали, заметили чужой взгляд и как доставили сюда бесплотного робота — отдельный разговор. Хотя здесь Олег усматривал весомый аргумент в пользу того, что лучше прислушаться.
Для энергетической сущности её собственное время, скорее всего, имеет нулевое значение, она за одно мгновение, разом, переместилась в пространстве, чтобы намекнуть.