Остро захотелось взглянуть ей в лицо.
Дэн ускорил шаг, идя вдоль чугунной решётки собора.
Но троица вдруг свернула в распахнутые ворота, ступила на посыпанную гравием дорожку, ведущую к храму, степенно её миновала и, поднявшись на крыльцо, скрылась за массивными дверями.
Инопланетный гость мялся не больше трех секунд, после чего решительно вошёл в те же ворота и зашагал по той же дорожке меж зелёных кустов, усеянных крупными лиловыми цветами. Ступени крыльца. Массивные двери.
Внутри была умиротворяющая и довольно сонная атмосфера. Косо падали цветные лучи света из огромных витражных окон. В тёмных углах мерцали огоньки лампад и свечей. Невероятное количество резных колонн и арок. Гулкие своды. Где-то неразборчиво бормотал на местном диалекте сочный баритон. Людей почти не было, единицы и те норовили исчезнуть в хаосе переходов, в лабиринте странных приделов и ещё чего-то, архитектурно вряд ли обоснованного.
Поблуждав наугад по храму, Дэн вырулил на закуток с иконой и небольшим алтарём, перед которым стояла на коленях его пассия. Рядом с ней, по бокам, в коленопреклонённых позах громоздились тётки.
Лиц не было видно.
И всё же Нифонтов умилился. Юная девушка по сравнению с этими глыбами выглядела хрупкой и удивительно соблазнительной.
Коленопреклонённая поза ей очень шла. Ткань облегала нижнюю часть тела…
Вот они, вечные ценности. Не подверженные девальвации и колебаниям спроса.
Дэн сместился, чуть меняя ракурс.
Плавные, округлые, нежные линии давали новую пишу воображению.
В этот волнующий момент он почувствовал, как сильные руки сомкнулись на его локтях.
— Пройдёмте с нами, тихо, но твёрдо произнёс над ухом глуховатый голос.
— Куда? — спросил Нифонтов, успев разглядеть боковым зрением двух мужчин в длиннополых одеяниях.
Вас ждёт беседа с вершителем правосудия.
Что?.. Нифонтов сделал попытку вырваться. Не тут-то было. Какого правосудия?
— Неподкупного и беспристрастного. Идёмте.
Несмотря па довольно аскетический вид, храмовые служки проявили такую силу, что о сопротивлении думать не приходилось.
Скоро торговый агент был в зале суда, заставленном пустыми скамьями.
Вершитель правосудия, со строгим лицом, в чёрной мантии, сидел за обширным столом. Грозно хмурясь, сверлил Дэна взглядом.
Служки бесшумно откланялись, закрыв за собой дверь.
Судья и начинающий торговый агент были одни в огромном зале.
Как же вам не стыдно, молодой человек!.. — сказал вершитель скрипучим голосом и укоризненно покачал головой.
Дэн покраснел. Но спешить с признанием вины счёл излишним.
— В чём меня обвиняют? — спросил он холодно, вскинув подбородок.
— В греховных мыслях о невинной девице, помышленных в святом храме, — отчеканил вершитель правосудия и нахмурился ещё более грозно.
«Помышленных…» Вечно юристы изощряются… Как загнул… Нифонтов вспомнил склонённую фигурку девушки.
Это какая нужна дисциплина мышления, чтобы ничего не «помыслить»…
— У вас запрещена эротика? — поинтересовался Дэн, уверенный, что сумеет оправдаться и без адвоката.
Судья усмехнулся:
— Нет, эротика не запрещена. Даже поощряется, в определённых ситуациях, поскольку способствуют повышению рождаемости… Но предаваться эротическим фантазиям в храме — нарушение одного из важнейших законов планеты Аксис.
— Вот как?..
— Да, молодой человек. Важно и то, что помышлено, и то, где помышлено, и то — когда помышлено.
— И о ком, внутренне хмыкнул Нифонтов.
— Правильно, — кивнул судья, тут же считавший мысль с помощью стоявшего на столе мыслесканера.
Дэн возмутился:
— А как же неприкосновенность частной жизни?
— Мыслесканеры установлены для общего блага. Себя оправдывают. Позволяют обходиться без нудной процедуры сбора и предъявления доказательств.
— Убеждаюсь на своём опыте, Я изучал законодательство Аксиса, без этого меня просто не допустили бы к работе. И что-то я не припомню такого закона.
— Думаю, в силу вашей профессии, вы уделили внимание разделам, прямо связанным с торговлей. И некоторым смежным областям. Свод религиозных законов в лучшем случае пробежали вскользь, под углом зрения профессиональных интересов. Повидал я тортовых агентов, Знаю вас как облупленных.
— И что мне светит? — небрежно полюбопытствовал Нифонтов. — В смысле грозит?