П.Г. — В «Рокаде», где участвуют Илья и Марина Тимашева, одна из статей оценивает позицию УРЛАЙТА, как фрондерскую, «УРЛАЙТ заходит так далеко влево, что рискует высунуться справа», «а в оценках своих вместе с водой выплеснул и целый детский сад»…
С.Г. — Статья содержит ряд смелых выпадов против советской эстрадной мафии, поэтому Рита Пушкина выпустила ее под псевдонимом. И так как Пушкина профессиональный, филармонический человек, она пытается защитить идеи совкового псевдопрофессионализма от андеграундной критики. Отношение Марины и Ильи к этой проблеме, на мой взгляд, далеко от изложенного в статье. И поэтому нельзя говорить, что Смирнов сотрудничает в «Рокаде». Марина, действительно, входит в творческое и деловое ядро, которое издает журнал, Смирнов же более осторожен — он даже «Время колокольчиков» не согласился выпустить под фамилией, он справедливо боится, что открытое, а не потаенное участие в этом проекте может бросить на его имя тень. Действительно, смешно — Илья, сделавший себе имя на бичевании конформистского, полуэстрадного рока, затем начинает зарабатывать деньги в издании, возглавляемом человеком, написавшим текст «Люблю волчок — забаву детства». Поэтому Смирнов держится от «Рокады» на расстоянии, тем не менее «Время колокольчиков» там опубликовано и он предлагал свой материал об экономике рока; наверное, если выйдет второй номер «Рокады», который неизвестно где находится, там будет эта статья и сложится такая немножко скандальная ситуация.
П.Г. — «Рокада» издана на «средства автора», меж тем автор этот так и не обозначен. Или это «псевдоним» складчины?
С.Г. — Невероятный нонсенс — чтобы издать «Рокаду» двухсоттысячным тиражом на свои средства, нужно было вложить несколько миллионов. На мой взгляд, чисто какая-то юридическая натяжка, способ решения конъюнктурных задач, которые потребовались «Рокаде», чтобы увидеть свет. Надпись буквально реальное положение не отражает — я так думаю.
П.Г. — «КонтркультУРа» продюсирует «ДВР»…
С.Г. — Нельзя сказать, что мы продюссируем: в «ДВР», есть формулировка «паблиш кортэсе» — то есть «публикуется благодоря». Смешно говорить о саморекламе, но с самого начала это был альтруистический проект.
«ДВР» стал попадать в столицу, начиная с шестого номера, и вот, пока приходили 6, 7 и 8 номера — все, кто в наших кругах его читал, считали едва ли не лучшим самиздатовским журналом — очень цельным, очень продуманным, с андеграундной полиграфией, со своими дизайнерскими заморочками и так далее. Тем не менее журнал выходил тиражом 15–20 экземпляров и ни малейшего резонанса, достойного своего уровня, не имел. Потом Оля Немцова появилась в Москве — позвонила Волкову на предмет встречи, и я приехал на волковскую квартиру ночью — был потрясен, что вот приехал редактор журнала, аж из Владивостока, который она делает своими руками и все такое. Потом между нами возник некий астральный контакт, произошло определенное завихрение мозгов, потом пошли чистые реальные шаги — мы с Волковым отчасти за свой счет, отчасти за счет редакционной кассы полетели во Владивосток, протусовались с местными художниками, продумали макет, чтобы сделать издание на нашей полиграфической базе.
Я там жил на невероятном острове в Тихом океане. И там произошла веселая история на уровне аналогов, связанных с кооперативом «Ант».
На острове Попова с очень чахлой растительностью, потому что все время дуют холодные ветра, нормальные деревья не могут вырасти, есть фактически три группы населения — какая-то научная база тихоокеанского отделения академии наук, на которой обитают всякие хиппистские научные сотрудники, затем — консервный завод, не имеющий отношения к культурной динамике острова и гора, в которой живут так называемые вояки. Остров — закрытая зона, средний человек туда ездить не может. И вот получилось так, что у вояк на горе — она оцеплена колючей проволокой под током — сухой закон. А у хиппи на научной базе гигантское количество технического спирта, необходимого для научных нужд. И как-то раз какие-то хиппи гуляли по склону горы, собирали какие-то ягоды и встретили с той стороны солдатика. И выяснилось, что у вояк есть ненужные, использованные корпуса ракет, из которых научные сотрудники могут делать батискафы.
Ну а воякам, соответственно, нужен спирт. И они решили наладить материальный обмен: 5 литров спирта равны корпусу ракеты. И под покровом ночи стали устраиваться экспедиции: хиппи крались с огромными бутылями к условленному месту у колючей проволоки, а навстречу к ним пробирались солдаты, таща корпуса ракет.
Страшный скандал произошел незадолго до моего появления на острове. Очередная экспедиция меняла 20 литров на 4 корпуса. Четыре корпуса были получены, спирт отдали, хиппи потащили корпуса к себе. Вдруг, со стороны одного хиппи, который, обливаясь потом от тяжести и отставая от всех, плелся где-то в хвосте, раздался отчаянный крик: «Суки! Наебали!».
Оказалось, что подлые вояки подсунули ракету с полной боевой начинкой. Видимо, не нашлось лишнего корпуса, а спирту очень хотелось…
Несчастные хиппи, матерясь на склоне горы, выковыривали боеголовку из ракеты. Ужасно люди намучались!
Вот такие происходят инциденты на Тихом океане.
П.Г. — Я понимаю, что ты — «не средний человек», но как ты проник на остров?
С.Г.(довольно улыбаясь) — Левым катером!
П.Г. — Остался ли в УРЛАЙТЕ Непахарев?
С.Г. — Непахарев почти никакого отношения к УРЛАЙТУ не имел. Первоначально он оформлял «Зеркало», «Ухо», потом втянулся в свою группу «Новые унылые» и, несмотря на все полпытки Смирнова привлечь его к сотрудничеству в новом УРЛАЙТЕ, Юра говорил: «Ну, Илья, у меня своя группа, свое дело» и изредка давал свои рисуночки, а дизайном и оформлением журнала занимался исключительно Волков.
П.Г. — Дай определение концепции «КонтркультУРы».
С.Г. — Мы с Волковым выработали понятие — провокативный радикализм. Наверное, этот термин отражает существо вопроса. А стилистика, с помощью которой реализуется эта новая, скажем, идеология — спонтанная эстетика. Как раз на эту тему мы и рассуждаем в триалоге с «ДВР» (см. «КонтркультУРу» № 1): о революционной роли эссе, спонтанности и так далее для нашей рок-прессы.
П.Г. — «КонтркультУРа» № 2 снова будет пронизана эротикой?
С.Г. — Опасно повторять однажды найденные приемы. Шаги к вершине пика и постоянное нахождение на пике — вещи принципиально разные: тип переживания процесса становится совершенно иным и деятельность совершенно иной. Поэтому эротики меньше, но будут неожиданные находки.
П.Г. — В «КонтркультУРе» тоже не будет редактора?
С.Г. — В редсовете — трое: художественный редактор — А. Волков, литературный редактор — С. Гурьев, концептуальный редактор — А. Серьга и еще пять человек — редколлегия. Культ личности — штука опасная. Хотя реально получается, что решение принимают Волков и я. Пока эта система действует, потому что нам удается идти на компромиссы. Как будет дальше — посмотрим, сейчас внутренних противоречий нет.
П.Г. — Мне казалось, что Серьга — это твой псевдоним.
С.Г. — Родители Серьги, действительно, живут в городе Гурьеве. Корни семейства восходят, если я не ошибаюсь, к брежневской партийной мафии и при Андропове их в Москве должны были убить и вот они, чуть ли не сменив фамилии, сбежали в город Гурьев. А Серьга затасовался в московском андеграунде. Живет на положении бомжа. Длинный, лиричный, задумчивый, волосатый, созерцательный, философичный человек с грустными глазами. Человек, способный умереть с голоду, как Пиросмани, несмотря на то, что все его друзья будут пытаться поддерживать его как элементарно продуктами, так и материально. Но он человек настолько отрешенный от конструктивной жизни, что случиться с ним может что угодно. Мы стараемся его беречь.