— Тут мало места. Из-за нас Гарриет нечем будет дышать.
— Разумеется. Вы правы. Ей нужен воздух. Пойдемте сию же минуту.
Биши положил руку Дэниелу на плечо и сказал ему, что мы намереваемся возвратиться в Сохо.
Дэниел настоял на том, чтобы проводить нас до оживленного перекрестка, прямо за Уайтчепел, где попадались кебы, направлявшиеся в город.
— Очень любезно с вашей стороны, мистер Шелли, — сказал он. — И с вашей, мистер Франкенштейн. Вы вернули ее к жизни скорее, чем то казалось возможным.
— Не мы, Дэниел. Ей помогла ее природная сила. Она рождена под собственной звездой.
Мы остановили кеб, и Дэниел помахал нам на прощанье. Биши высунул голову из окна и прокричал:
— Передайте ей, что я непременно приду повидать ее завтра! — Он со вздохом откинулся на сиденье. — Мы сделали доброе дело, — проговорил он.
— И все-таки мне жаль ее.
— По какой причине?
— Оглянитесь вокруг. Видите, какое убожество? В таком месте нетрудно опуститься до преступления и порока.
— Да. Место и вправду жалкое. — Вид у Биши был весьма утомленный.
— Жалкое? Оно чудовищно. И будет порождать чудовищ. Приходилось ли вам когда-либо видеть подобное запустение?
Биши что-то пробормотал в ответ, но я не расслышал.
— Что вы?
— Я говорю, видели вы ее отца?
— Он был на лестнице. Никакой опасности он не представляет.
— Опасности?
— Простите меня, — отвечал я. — Мысли мои блуждают.
И все-таки я полагал, что мистер Уэстбрук считает меня врагом своего семейства.
Каждое утро я посещал занятия в анатомическом театре больницы Св. Фомы. Мне как вольнослушателю дали разрешение после того, как я заплатил пустячную сумму за курс лекций, которых никогда не посещал. Мне нужна была лишь практическая работа — резать. Теории и гипотез мне было мало. Единственный путь к знанию лежал через изучение мертвых. Прежде чем прийти к какому-либо разумному соображению, должно было наблюдать и экспериментировать.
Анатомический театр был местом не для пугливых или слабых духом. На столах для препарирования, стоявших посереди комнаты, раскладывали трупы, и студенты, вшестером или всемером, принимались копаться в их костях и внутренностях. Одни выбирали объектом внимания руку, другие — ногу или кишку. Многие из тел выкладывали за несколько дней до погребения, многие выкапывали из земли в состоянии отчасти разложившемся. Тем не менее, если плоть и была нетвердой, кости в целом по-прежнему оставались крепкими.
Вдоль стен располагались стеклянные ящики со всевозможными образцами частей тела. С одной стороны комнаты помещался большой камин, в котором стоял медный чан — его использовали для варки тел, когда работа ножом слишком замедлялась. После этого кости можно было с легкостью отделить от сваренной плоти. К запаху гнилой или гниющей плоти я привыкнуть еще не успел, однако он не оскорблял моего обоняния. Смешанный с запахом консерванта, он превращался в пикантный аромат, долгое время после занятий остававшийся на руках и даже на одежде анатомов. Некоторые сторонились этого запаха, обнаружив, что идет он от наших сюртуков. Попадались и такие, что, впервые вошедши в анатомический театр, падали замертво. Других сильно тошнило, и они оставляли содержимое своих желудков на полу, среди внутренностей и экскрементов мертвецов. Зловоние смерти эквивалентно самой смерти. Это — тьма страха, неизвестная сила, крах надежд. Однако, сумей я победить смерть, что тогда? Тогда зловоние смерти сделается, возможно, тончайшими духами!
Среди моих товарищей-анатомов был молодой человек с ясным взором и румяным цветом лица. Из разговоров его я понял, что он лондонский мальчишка, бывший конюхом на Сити-роуд, но бросивший это ремесло, чтобы стать помощником лекаря. «К вони лошадей и лондонских трактиров я привычен, — сказал он мне. — Что мне мертвецы». Нам случалось вместе выпивать в соседнем пабе, где собирались и остальные анатомы, вследствие чего заведение пропахло покойницкой, и другие посетители захаживали туда редко. Мы с Джеком Китом обыкновенно сидели за низким деревянным столом и беседовали о дневных событиях.
— Отменная вам, Виктор, опухоль досталась.
— Рак кишки. Распад необыкновенный. Трудно было ее удержать.
— Надобно пользоваться большим и указательным пальцами. Вот так. Кое-что может застрять под ногтем, но это можно вымыть.
— Вы были в прекрасном расположении духа.
— Мне попалась опухоль, проедавшая мозг. Так и сочилась. Я ее промыл и взял себе. — Он похлопал себя по карману.