— Пойду? Я не собираюсь никуда идти. — С этими словами он, к удивлению моему, принялся ходить туда-сюда по мостовой перед таверной.
Когда я возвратился к Уэстбруку, то обнаружил, что он успел спросить еще две кружки пива.
— Биши выхаживает свой гнев, — сказал я ему. — У него пылкая душа.
— Мистер Шелли горяч, как огонь. Это хорошо. Нам нужны натуры, выкованные в пламени.
— Я заметил, что здесь, в Англии, принято давать волю чувствам.
— Да — с тех самых пор, как в Париже произошла революция. Мистер Шелли прав. А вот и он. Видите — его трость покачивается у окна? Да, и мы также получили освобождение. Те события помогли создать нового человека.
— Новый тип человека?
— Вы смеетесь надо мной.
— Нет. Поверьте мне, не смеюсь.
— Теперь мы — не правда ли? — чаще даем волю слезам.
— Мне не с чем сравнивать. А, вот и Биши.
— Похоже, — сказал Биши, со смехом присоединяясь к нам, — я превращаюсь в объект внимания. На мой счет судачили.
— В этой части города вы являете собою зрелище необычное. — Уэстбрук подошел к стойке и возвратился с еще одной кружкой для Биши.
— Неужели?
Казалось, он был искренне удивлен, и мне пришло в голову, что он не сознает собственной необычности.
— Один молодой человек глаз не сводил с моей трости.
— Они все бедняки, сэр. Но ничего плохого они вам не желают. Большинство из них достаточно честны.
У Биши сделался смущенный вид.
— Простите меня. Я не собирался подвергать сомнению его честность. — Он быстро отхлебнул из кружки.
— Удивительно, — сказал я, — как они не взвоют от ярости.
— Что вы говорите, Виктор?
— Будь я вынужден вести крайне плачевную жизнь, в то время как окружающие купаются в богатстве, я жаждал бы разнести этот город в пух и прах. Я жаждал бы уничтожить мир, лишивший меня свободы. Сотворивший меня.
— Превосходно сказано. — Уэстбрук поднял кружку, обращаясь ко мне. — Я и сам часто размышлял о том, что удерживает этих бедняков в рабстве.
— Религия, — сказал Биши.
— Нет. Не это. Ничем подобным их не проймешь. Они такие же язычники, как и жители Африки.
— Рад это слышать, — отвечал Биши. — Выпьемте за смерть христианства!
— Нет, — продолжал Уэстбрук. — Дело в страхе перед наказанием. В страхе перед виселицей.
— Что им достается от жизни? — спросил я у него, начиная хмелеть от пива.
— Сама жизнь, — отвечал Уэстбрук.
— Этого, думается мне, достаточно. — Биши успел побывать у стойки и возвратиться с тремя новыми кружками. — Ценность жизни — в ней самой. Нет ничего более драгоценного.
— И все же, — сказал Уэстбрук, — вести ее можно с достоинством. И без страдания.
— Жаль, что в этой жизни подобное невозможно. — Биши поднял свою кружку. — Ваше здоровье!
— Что вы хотите сказать? — обратился к нему Уэстбрук.
— Страдание неотъемлемо от человеческого существования. Радости не бывает без боли, ей сопутствующей.
— Это возможно изменить, — произнес я. — Мы должны создать новую меру ценностей. Только и всего.
— О, так, значит, вы преобразуете природу?
— Да. Если потребуется.
— Браво! Виктор Франкенштейн создаст новый тип человека!
— Биши, вы всегда говорили мне, что мы должны находить ненаходимое. Достигать недостижимого.
— Я действительно в это верю. В этом, полагаю, мы все сходимся. И все же устранить само страдание…
— Что, если существовала бы новая раса существ, — начал Уэстбрук, — которые не чувствовали бы боли и горя? Они были бы ужасны.
Я взял его за руку:
— Но что же то место, где мы шли, — Сент-Джайлс? Разве оно не более ужасно?
Мы продолжали пить и, полагаю, сделались предметом неких замечаний со стороны клерков и мастеровых, что сидели на других скамьях. Эта часть города была более респектабельной, нежели прилегающий к ней Сент-Джайлс, однако присутствие джентльменов приветствовалось не всегда.
— Нам пора, — сказал Уэстбрук и, взяв Биши за руку, помог ему подняться с сиденья. — Думаю, мистер Шелли, визит моему отцу вам следует нанести в другой раз. Он не жалует выпивку.
— Но как же ваша сестра? Как же Гарриет? — Биши с трудом держался на ногах.
— Уверяю вас, два или три дня ощутимой разницы не составят. Пойдемте же. И вы с нами, мистер Франкенштейн. На Сент-Мартинс-лейн я найду кеб для вас обоих.
Глава 3
Отчеты о работе мистера Хамфри Дэви, некогда попавшиеся мне в журнале «Блэквудс», я прочел с большим интересом. В Оксфорде мне удалось раздобыть выпуск «Записок Королевского общества» с его статьей, где разъяснялся процесс, посредством которого он гальванизировал кота. Два или три дня спустя по приезде в Лондон, открыв по чистой случайности выпуск «Журнала джентльмена», я увидел там объявление о курсе лекций, который мистер Дэви намеревался прочесть в Обществе развития искусств и промышленности, под названием «Электричество без тайн».