Но пастбища здесь скверные. И климат тоже. Каждое новое время года несет с собой какое-нибудь новое бедствие. Вот на юге наступает засуха, трава делается жесткой, над степью носятся тучи прожорливых насекомых. И скот приходится перегонять на север. На севере наступает период дождей, начинаются опустошительные наводнения, тонут люди, тонут животные, трава соблазнительно колышется под водой, но до нее не добраться. Скот снова приходится перегонять обратно на юг.
По Ориноко проходит древняя южная граница, которую стада никогда не переступают. Почему? По другую сторону реки простирается Гвианское плато, его покрывают саванны, поросшие сочной травой, но стада не пасутся там. Это почти неизведанный край, край диких гор, непроходимых лесов и высоких водопадов.
Вдали, у самого горизонта, взлетают к небу яркие жадные языки пламени, словно зажженного чьей-то невидимой рукой. Горит газ.
Эль-Тигре — один из трех-четырех новых нефтяных районов Восточной Венесуэлы (он уже дает четверть всей нефти, добываемой в стране). Эль-Тигре вместе с расположенным неподалеку Эль-Тигрито («тигр» и «тигренок») образуют совершенно новый нефтяной город, где все еще голо, дико, необжито.
Пионеры, пионеры! Люди в грубых сапогах, темных от пота рубашках, в запятнанных нефтью шлемах, защищающих их от солнца. Изрытая земля, облака пыли, огромные лужи, подернутые пленкой нефти.
Импровизация! Выстроенные на скорую руку бары, отели, магазины. Хаос товаров, громоздящихся за решетками витрин.
Переполненная учащимися школа, где взрослые сидят за партой рядом с детьми; здесь нет никакого оборудования, одни ученики. Вот кто-то из преподавателей выходит на улицу подышать немного свежим вечерним воздухом (пропитанным пылью, дымом и запахом нефти). Он едва держится на ногах от усталости, руки у него дрожат, когда он зажигает сигарету. Но это не только усталость, он весь горит каким-то восторженным возбуждением, словно в лихорадке. Потом он объяснил мне, что здесь происходит: весь город охвачен внезапно вспыхнувшей страстью к учению, желанием во что бы то ни стало добиться успеха, желанием, побеждающим даже усталость.
Спешка, страсти и жажда наживы царят в Эль-Тигре днем и ночью. Все возникает у вас на глазах, всюду совершается процесс необузданного созидания, а люди, словно в горячке, балансируют между нищетой и безудержной расточительностью.
Сьюдад-Боливар — Степной порт
Прямая, как гвоздь, дорога врезается в необъятную степь. По степи разбросаны одинокие домики, голые и неказистые; их видно за много-много миль, и кажется, будто они вылеплены из воздуха. А вот и горы: их голубовато-акварельные очертания слабо вырисовываются далеко за Ориноко.
Раввина заканчивается едва заметными волнистыми уступами, спускающимися к реке. Перед нами Ориноко! Отливая на солнце бледноматаллическим блеском, через всю степь протянулась узкая полоса воды, рассекающая Венесуэлу на две половины.
Река в этом месте необычно узкая, на ее пути лежит множество высоких закругленных камней, ей тесно, и она быстро несет свои воды, стараясь как можно скорее достичь океана.
Вся переправа через реку занимает каких-нибудь четверть часа, паром двигается наискосок к Сьюдад-Боливару.
Город лежит на скале, похожей на гигантскую пирамиду, которая опускается к реке тремя широкими уступами. Береговая улица по своей планировке напоминает террасу, она засажена деревьями, и под сенью их листвы уютно расположились небольшие кафельные бассейны с водой или без воды. Желто-синие ящерицы длиной со ступню ноги шныряют по булыжной мостовой так быстро, что кажется, будто это порхают маленькие птички с длинными хвостами. Иногда они в мгновение ока перебегают по электрическим проводам со столба на столб.
Жара. Желто-белая, густая, потогонная жара, особенно усиливающаяся после полудня. Все проникнуто ожиданием ветерка, того самого ветерка, который пропадает рано утром и снова начинает дуть только к вечеру, неся с собой прохладу.
Сьюдад-Боливар... С давних пор он охватывает железным замком течение Ориноко, контролируя движение по реке, а следовательно, и путь в глубь Венесуэлы. Здесь сталкивались и до сих пор сталкиваются дикость и цивилизация. Из внутренних областей страны шли кожи, меха, каучук, золото и драгоценные камни; их доставляли всевозможные авантюристы — рыцари джунглей и речных дорог. Из Ангостуры (прежнее название Сьюдад-Боливара) отправлялись все новые и новые толпы завоевателей на поиски чудесных, фантастических городов, таких, как часто упоминаемый и никогда не существовавший Маноа. Сюда пришел и Боливар со своими отрядами освобождения; он захватил город и начал отсюда свой смелый поход через Анды в Боготу. Потом в Ангостуре заседал революционный конгресс, провозгласивший Боливара президентом новой республики Великая Колумбия.