Неизвестные не отрываясь смотрели на шоссе, по которому в этот утренний час уже мчались в обе стороны потоки машин. Солнце еще не показалось из-за гор, и высокие рекламные щиты, выстроившиеся вдоль дороги, вспыхивали поблекшим неоновым светом. Сначала сержант подумал: парни хотят попросить подвезти их. Но, приглядевшись, понял, что это не так.
Сержант Бобсон был озадачен. Когда в стране, где по окутанным бензиновой гарью дорогам носится свыше 56 миллионов автомобилей, ежегодно отправляя на тот свет от 35 до 40 тысяч граждан, выискиваются откуда-то два чудака, у которых зрелище мчащихся машин вызывает что-то вроде изумления, — это, конечно, не может не показаться странным. А когда эти субъекты одеты еще в нелепые прозрачные куртки и невиданного покроя блестящие штаны и на спинах у них красуются небольшие продолговатые, словно бобовые стручки, ранцы, — согласитесь, такие экземпляры должны вызывать некоторый интерес у полиции. Естественно, что сержант Бобсон принял вполне логичное решение наблюдать за двумя неизвестными.
Когда сержант заметил, что незнакомцы держат в руках какие-то маленькие черные предметы, то и дело направляя их на пробегающие автомашины, его беспокойство возросло. Не в пример наивному индейцу Бобсон сразу определил, что эти штуки не похожи на фотоаппараты.
Сержант окончательно убедился в этом, когда неизвестные, наконец, обернулись и, приветливо заулыбавшись, навели на него свои черные коробочки. С любопытством осматривая Бобсона, они заговорили с ним на каком-то непонятном языке. Бобсону очень не понравилась фамильярность цветных парней. Он довольно резко оттолкнул неизвестных, когда они попытались натянуть на него подозрительного вида обруч, и при этом похлопал себя по кобуре, давая понять, что не склонен шутить. Впрочем, этот жест, кажется, не произвел должного впечатления.
Короче говоря, с этого момента сержант Бобсон уже всерьез размышлял, не следует ли задержать подозрительных парней на предмет выяснения их личности.
Между тем неизвестные, очевидно, поняли, что с сержантом беседы не получится. Продолжая рассматривать машины, они не спеша зашагали вдоль дороги, время от времени оглядываясь на Бобсона, который молча следовал за ними.
Пешеходов по-прежнему не было видно. А сотни людей, проносящихся на колесах, не обращали внимания на двух полуголых великанов.
Пройдя метров двести, неизвестные увидели маленький дорожный кафетерий, стоящий у поворота шоссе. Загадочные черные коробочки снова были пущены в ход. Допрошенный впоследствии шофер грузовика Смит, который как раз в этот момент выходил из кафетерия, свидетельствует, что двое странного вида парней, прильнув к стеклянной стене, не сводили изумленных глаз с молодого негра-официанта, вытиравшего столики. Шоферу очень хотелось узнать, откуда они взялись, но у него не было времени для расспросов.
Кафетерий был пуст. Чернокожий официант — его звали Джим Перкинс, — заметив незнакомцев, по профессиональной привычке улыбнулся, жестом приглашая войти. Неизвестные явно обрадовались приглашению. Через секунду они стояли на пороге. Необычность их костюмов привела Джима в некоторое замешательство. Однако, как и подобает официанту, он не показал виду и с неизменной приветливостью провел незнакомцев к стоявшему в углу столику для цветных.
К изумлению официанта, незнакомцы озадаченно вертели в руках меню, совершенно не догадываясь о его назначении. Убедившись, что они ни слова не понимают по-английски, Джим решил не церемониться и принес завтрак по собственному выбору: два бифштекса, сандвичи и кофе в маленьких чашечках. Сержант Бобсон, устроившись за соседним столиком, молча наблюдал за происходящим.
Неизвестные продолжали вести себя крайне странно. Минуты две они переговаривались, рассматривали содержимое тарелок. Негр утверждает, что один из великанов что-то капнул в поданные кушанья, слегка надавив крошечное колечко на указательном пальце. В следующий момент бифштексы и сандвичи окрасились в ярко-синий цвет, после чего были с аппетитом съедены незнакомцами. С удовольствием выпили они и голубоватый кофе. Затем великаны поднялись из-за стола и, всячески выказывая Джиму свою признательность и дружелюбие, попытались надеть ему на голову уже упоминавшийся обруч.