Но ближе к делу. Так вот, Джо, началось все с небольшой статейки в местной газете, которая в то утро за завтраком попалась мне на глаза. Я приехал в этот сонный Файндейл дописывать «Очерки полузабытых диалектов». Конечно, я никогда не заинтересовался бы всерьез этой неправдоподобной историей, если бы вот уже двадцать с лишним лет мы с тобой не участвовали в нескончаемом споре о классификации индейских языков.
(Начало следующей страницы размыто водой.)... был убежден, что эта громоздкая и запутанная классификация — просто результат недостаточного знания самих языков. Лингвистических семей куда меньше, чем насчитывают Хант и его сторонники. Ведь мы с тобой выявили внутреннее родство многих... (неразборчиво).
...Ни древние гончары из «великих пуэбло», ни охотники на бизонов в бескрайных прериях не оставили памятников письменности. А наши белые предки, оттесняя краснокожих в пустыни и лесные дебри, меньше всего интересовались грамматическими тонкостями индейских языков. Сколько племен, быть может хранивших в своих наречиях черты языкового родства, вымерли или были истреблены, подобно могиканам... Каждый еще не изученный диалект, каждый след исчезнувших языков всегда был для нас находкой, помогающей заглянуть в бездну столетий. И вот сейчас я нашел еще один такой след...
Когда я прочел статью в «Файндейл таймс», у меня невольно появилась мысль: «А вдруг этот Пеммикан, присочинив остальное, действительно встречал где-то индейцев, говорящих на еще не изученном нами наречии?»
Я приехал в Поквилл, поговорил с беднягой индейцем и уже почти не сомневался, что стою на пороге важного открытия. Нельзя было терять ни минуты, и я отправился в горы.
Конечно, я подробно записал со слов Пеммикана все ориентиры... и к вечеру заблудился. Шел в темноте, натыкаясь на деревья, даже не пытаясь найти тропу, — просто шел, чтобы куда-нибудь прийти. И тут твоему другу неожиданно улыбнулось счастье. Уже падая от усталости, я вдруг наткнулся на тех, кого отправился искать.
Не буду подробно описывать тебе встречу с этими ребятами: у меня и так мало времени. Скажу только, что они не выказали большой радости при моем появлении. Тогда я еще не знал, что обязан этим бравому сержанту из Олдорадо. Ребята сообщили мне об этом несколько позднее. Теперь же оба отступили к длинному сигарообразному телу, смутно поблескивавшему в темноте, и тревожно молчали. Но когда твой друг приложил руку к сердцу и начал выкрикивать приветствия на всех семидесяти девяти индейских языках, которые он знает, их настороженность стала исчезать.
Конечно, вряд ли бы у нас что-нибудь получилось, если бы не обруч. Эта штука, Джо, с идеальной точностью передает любые мысли и зрительные образы из одной головы в другую. Даже когда я чуть-чуть разобрался в их языке и мы стали кое-как «разговаривать», им то и дело приходилось прибегать к «мысленным иллюстрациям». Иначе я бы вообще ничего не узнал. Я пытался понять, как это происходит. В общем все основано на том, что любая мысль или вызванный в памяти зрительный образ — эти сложнейшие процессы, протекающие в коре мозга, — внешне проявляются в виде биоэлектрических импульсов. Так вот, насколько я понял, создатели этой машинки научились не только улавливать эти крошечные биотоки, но и различать, какому слову или элементу зрительного образа соответствует тот или иной мозговой импульс.
Понимаешь, в чем суть?
Из обруча человека, передающего свои мысли или зрительные образы, токи в тот же миг поступают в обруч слушателя, оттуда в его мозг, вызывая там те же самые слова и образы. Видимо, в коричневом шарике, который «Летящие к братьям» вешают на груди, находится какое-то приемо-передающее устройство.
Уж не знаю, как они там тренируют свой мозг, но их память — это какое-то огромное хранилище... (неразборчиво).
Конечно, «передача мыслей» получается не всегда. Эти ребята не учли, что раз человек думает словами, то и обмен мыслями через обруч возможен только между людьми, говорящими на одном языке. Но мы, с трудом правда, все же поняли друг друга: оказалось, я знаком с некоторыми земными родственниками их удивительного языка. История, которую поведали мне эти космические парни, невероятна, потрясающа...
(Окончание следует) Рисунки Н. Гришина
Земля открывается заново