С утра сборщики обходят пещеры, заглядывают в трещины, следят, как идет строительство гнезд. И вот наступает день, когда старший сборщик говорит: «Пора!» Не сегодня-завтра птицы начнут откладывать яйца. Теперь надо спешить.
Пещеры на островах в основном вертикальны. Отверстие в своде такой пещеры похоже на горлышко кувшина. Сам кувшин врезан в тело скалы метров на пятьдесят, а то и больше, и до гнезд можно добраться лишь на длинной веревке.
В пещерах с широким «горлышком» удается поставить мостки, в остальных, чтобы срезать гнезда, сборщику приходится раскачиваться на веревке. Веревка обвязана вокруг пояса. Ощупывая руками стены, сборщик цепляется за любую неровность, любую трещину и буквально прилипает к стене, впиваясь в нее. Хрупкие гнезда крошатся под ножом. Уложив добычу в висящую на шее сумку, сборщик посвечивает фонариком — выискивает новые белые шары. Потом дергает веревку: «Перетащите!» И вновь повисает, раскачиваясь, над бездной. Труд сборщика гнезд весьма схож с трудом искателя жемчуга — только те спускаются на веревке под воду и там, на дне, срезают раковины и складывают их в мешок. В пещере же операция поставлена с ног на голову: гнезда висят над сборщиком.
Труд сборщиков настолько опасен и чреват смертельным риском, что они совсем не случайно превратились в крайне замкнутую, опутанную суевериями касту. Сборщики убеждены, что как бы предусмотрителен, ловок и умел ты ни был, но рано или поздно сорвешься, а в десятках метров внизу ждут острые камни. Женщины не имеют права появляться на островах — они могут принести несчастье. Солнечное затмение, упавшая ночью звезда, крик птицы — множество примет заставляют прерывать работу и ждать, пока судьба смилостивится и позволит вновь выйти на промысел. И всегда, каждый день, надо спешить, спешить... Завтра приедет подрядчик, а гнезда еще не собраны.
Если все обошлось благополучно, то через несколько дней работы гнезда срезаны, пещеры снова пусты, и лишь в панике мечутся над островом стрижи, ползают по стенам и потолкам пещер, ищут свои гнезда (каменные стрижи не могут сидеть на ветках — ноги у них такие, что они умеют передвигаться лишь по гладким поверхностям). Не найдя их, стрижи с не меньшим, чем в первый раз, рвением начинают строить новые гнезда. Птицы тоже спешат.
Вторые гнезда темнее первых, они уже не белоснежные, а розовые. Говорят, что птицы, не в силах выработать снова достаточно клейкой массы, разбавляют ее своей кровью (это, кстати, тоже поверье, бытующее среди сборщиков). Может, это и не так, но розовые гнезда ценятся у любителей выше, чем белые...
И в третий раз птицы строят гнезда, красно-бурые, маленькие. И спешат отложить яйца — уже наступает май. Часть этих, третьих гнезд сборщики оставляют нетронутыми — ведь если собрать все, то через несколько лет не останется птиц.
Проходит май. Моторный баркас останавливается у острова, чтобы забрать последние гнезда и самих сборщиков. Быстро грузятся бухты канатов, мешки, крючья, пожитки. Если год был удачный и гнезд было много, то на деньги, оставшиеся после расплаты с хозяином, кое-как удастся дотянуть до следующего сезона. Если была засуха и гнезд мало — придется наниматься в кули. Стрижи, точками кружащиеся в небе, провожают баркас почти до самого берега.
А гнезда, обработанные, вычищенные, отправляются в рестораны и медицинские лавки. Они стоят больших денег, потому что, как говорят, возвращают молодость и дарят силу...
Игорь Можейко
Саке Комацу. Канун банкротства
— Господин директор, что прикажете делать? — в трубке рыдал голос молодого бухгалтера. — Контора ломится от кредиторов. Просто яблоку негде упасть... Денег требуют. Пятеро сказали, что не уйдут до тех пор, пока не получат хоть сколько-нибудь... Кое-кто грозится привести банду рэкетиров и разнести контору...
— Ты откуда звонишь? — заволновался Маруяма. — Надеюсь, не из конторы?
— Да вы что! Попробуй я звонить из конторы, они бы меня растерзали в клочья: как же, знаю, где шеф, и скрываю от них!.. Я из соседней табачной лавки говорю...