— Кто знает, чем измерить богатство человека? Ваш дом мне кажется очень богатым — ведь у вас такие красивые дети, и их шестеро.
Красное золото Суринама
Как только высокий креол с пышной прической и внушительной бородой принял меня в отделе внешних сношений компании «Суралко», я понял, что ни серьезного разговора, ни тем более посещения рудников не будет. Бывает так: хозяин радушен, изо всех сил старается показать свое расположение и желание помочь, а тем не менее чувствуется, что все наоборот...
Креол вручил мне множество рекламных проспектов «компании, внимательно выслушал и даже записал просьбы. Потом несколько раз приходил ко мне в гостиницу, рассказывал о продвижении запросов по административным инстанциям, а я все больше убеждался в пустоте разговоров.
Последняя встреча была и вовсе смешной.
— Вы знаете, — грустно сказал он, — руководство компании считает посещение вами рудников нецелесообразным. Производственные секреты, вы понимаете... Они, правда, предложили посетить нашу электростанцию в горах, но, раз вам все равно не разрешат зайти внутрь, я воспользовался вашим именем и отказался. Вы не в обиде?
О каких это производственных секретах идет речь?! Вскрышные разработки бокситов видны с дороги. Самосвалы и экскаваторы работают везде одинаково. А о роли алюминиевых компаний в жизни страны я знал и без бородатого креола.
Бокситы нашли в Суринаме в 1915 году. Долгое время их держали под спудом как стратегический запас, и лишь в годы второй мировой войны месторождения стали разрабатываться — им суждено было сыграть важную роль: ценнейшее сырье вывозили в США, где из него производили высококачественный алюминий. В настоящее время добыча сосредоточена в руках двух компаний: «Суринам алюминиум», или «Суралко», дочернего предприятия одной из крупнейших монополий Соединенных Штатов «Алкоа» («Алюминиум компани оф Америка»), и «Биллитон», в которой преобладает голландский капитал (эта фирма входит в группу «Ройял Датч-Шелл»).
Бокситы Суринама приносят монополиям баснословные прибыли. Равходы на добычу минимальные — сырье залегает практически на поверхности. Мощные экскаваторы попросту снимают верхний слой почвы и ссыпают в стотонные грузовики. Содержание алюминия в руде — среди самых высоких в мире: каждые четыре тонны бокситов дают тонну металла. По объему добычи «красного золота» маленький Суринам занимает третье место в капиталистическом мире после Ямайки и Австралии. Считают, что международный алюминиевый спрут «Алкоа» именно отсюда получает треть сырья.
За несколько десятков лет хозяйничания эти монополии фактически сумели превратить суринамскую экономику в свой придаток. Их продукция составляет около " 90 процентов экспорта страны. Только «Суралко» в 1974 году получила 1,3 миллиарда долларов дохода, в то время как казне достались жалкие 50 миллионов в виде смехотворно низких налогов.
Нет, не случайно в Суринаме стали задумываться, не поможет ли решению острых социальных проблем его полумиллионного населения более справедливая политика распределения доходов. Самым очевидным препятствием на пути такой политики было колониальное положение страны. Было — потому что 25 ноября 1975 года Суринам добился независимости.
Парамарибо с его быстрым темпом жизни современного города, потоком машин, велосипедов, мотоциклов, многолюдными улицами центра, зданиями банков постепенно сгладил впечатления от кратковременного посещения джунглей. Начинало казаться, что все виденное там — просто незначительная экзотическая деталь. Ведь в самом деле индейцев в Суринаме всего несколько тысяч, а буш-негры составляют только 10 процентов населения...
Но «лесные негры» напомнили о себе неожиданно...
«Идти вперед и не оборачиваться...»
Мы шли с Роем, председателем кружка учеников средней школы по изучению истории Суринама, по улице Грааве-страат. Рой рассказывал о забастовке рабочих, которая стала как бы последним шагом на пути к независимости.
Она родилась стихийно, без достаточной подготовки. Работники таможни потребовали задержанную властями зарплату. Все могло обойтись мирно, но внезапно суд объявил забастовку незаконной, и страсти разгорелись. Таможенников, грузчиков поддержали служащие, к ним присоединились рабочие рудников. Решили направить делегацию к губернатору. Когда манифестантов с прошением отделяло от губернаторского дворца пять-шесть кварталов, появилась вооруженная полиция. «Спокойно, спокойно, — раздавались голоса. — Все равно ничего не добьемся, нужно расходиться». Здесь-то и вмешался Абайса, президент профсоюза буш-негров. Он сказал, что его делегация пройдет дальше. Это, конечно, наивно, но буш-негры непоколебимо верят в духов и считают, что заговоренному человеку пули не страшны. Абайсу убили здесь же, на глазах у демонстрантов. Рой показал мне это место. В память о гибели Абайсы кто-то постоянно поливает мостовую красной краской. «Пуля убила его потому, считают негры, что он обернулся, — продолжал Рой. — Оборачиваться заговоренному нельзя». Они так и шли, не оборачиваясь, и полиция расступилась, пораженная этим удивительным геройством...