Чуть спала дневная жара, замер рев моторов.
Группа строителей штурмом берет старенький грузовик — едут за 30 километров в вечернюю школу. И так четыре раза в неделю, после работы садятся они за парты, осваивают и школьные программы, и профессии дорожников...
За вагончиками — отчаянно темпераментная тренировка в бейсбол. Закованные в кожаные латы в пластмассовых шлемах, с забралом, надвинутым на лицо, бейсболисты проворно ловят в тяжелую ловушку на левой руке резиновые мячи, посылаемые деревянной битой.
Вечером мы сидим с Роберто на пальмовом стволе; слышны голоса джунглей, звенят цикады, глухо ухают неведомые птицы. Огромный беспредельный купол неба опирается на потемневшие кроны пальм, на крыши домиков, на оранжевые тела бульдозеров, уткнувшихся в песчаный склон.
Проявляется незнакомый звездный рисунок — над горизонтом встает Южный Крест.
Роберто, откинувшись назад, смотрит в небо и мечтательно говорит:
— Как много общих звезд! Я думаю, если сегодня ребята посмотрят на звезды в Сибири, пересекутся ли наши взгляды?..
Василий Захарченко
Добрый колдун
Гроза ворвалась в Акпаси на наших плечах. Она гналась за машиной последние полсотни километров, забегала с боков, подстегивала яркими всполохами пока еще беззвучных молний. Пронзительная голубизна неба мутнела прямо на глазах, как будто кто-то неосторожным движением поднял из глубины серо-свинцовый ил грозовых облаков. Наконец тучи над нашими головами распоролись с сухим треском, и по запыленному ветровому стеклу зашлепали редкие тяжелые капли.
Встречали нас не просто радушно, а прямо-таки восторженно: ведь вместе с нами пришел столь желанный в сухое время года дождь. И то, что он лил весь день почти без перерыва, еще более укрепило уверенность местных жителей в нашей к этому причастности. Мы — это восемнадцатилетний круглолицый веселый парень Бруно Аджи и я. Бруно собирался на каникулы к своему отцу, а я взялся довезти его из Котону — главного города Народной Республики Бенин — в Акпаси, ну и — чего греха таить — напросился в гости.
Старик почти год не видел сына, но встречает его сдержанно, без особых нежностей. Бруно, склонив голову и опустившись на одно колено, приветствует отца. Тот жестом разрешает ему подняться и сразу, протянув руку, делает широкий шаг мне навстречу: «Добро пожаловать!» По словам Бруно, его отцу, Лауру Аджи, должно быть за шестьдесят, но время словно бы обошло стороной этого высокого, худощавого человека, и только несколько глубоких морщин да едва заметный седой ежик на бритой голове говорят о его возрасте.
Молодым парнем Аджи-старшего забрали во французскую колониальную армию, где он целых двадцать пять лет прослужил в «сенегальских стрелках» — так назывались подразделения, сформированные из африканцев. В них сгоняли крестьян из стран Западной и Центральной Африки, облачали в сине-красную форму, обучали нехитрой науке убивать и умирать, защищая чуждые интересы метрополии. От тех лет у Аджи-старшего осталась бессонница, небольшая пенсия и прозвище Самсан — так в Западной Африке называют старых солдат.
Дом Самсана стоит на самой околице, он построен недавно, и его оцинкованная крыша сверкает зеркалом на фоне крытых соломой глинобитных хижин. Эта крыша — предмет откровенной зависти соседей и... тайного сожаления самого Самсана. Дело в том, что к полудню она раскаляется, как сковорода, и дышать под этим сверкающим великолепием просто невозможно. Но, как гласит французская поговорка: «Ноблес оближ»... — «Положение обязывает»... А на сиесту Самсан предусмотрительно уходит отдыхать к одной из трех жен, чьи хижины крыты по-простому, соломой. Поэтому и меня поселили не в самом доме, а в маленькой пристройке, где стояли стол, два стула и как раз хватило места для моего спального мешка.
В местном кодексе приличий есть нерушимое правило — гостя не полагается прятать от соседей и знакомых; зачем бы он ни приехал, его надо показать и представить всем. Тем же вечером Самсан и Бруно повели меня к вождю. И вот мы сидим в полутемной «приемной», обмениваемся вежливыми фразами со степенным сухим стариком — главным человеком деревни Акпаси. С развешанных по стенам фотографий пристально смотрят какие-то суровые люди — очевидно, родители и родственники хозяина. Расклеенные повсюду вырезки из журналов выдают тайную страсть вождя — это снимки футболистов и боксеров.