Эти желтобрюхие сурки живут на промежуточной высоте, где сезон плодородия длится 70— 100 дней в году. Представители «золотой середины», так сказать. И поведение их, как выяснилось, промежуточное. Они живут колониями и, стало быть, не столь эгоистичны, как Монаксы. Но каждый зверек владеет своим «частным» жилищем-норкой, между членами колонии сохраняется определенная дистанция, и довольно часто возникают резкие стычки. Общительность разного вида сурков можно оценить даже количественно: у Олимпусов насчитывается одно обязательнее приветствие в час, Флавивентрисы обмениваются одним приветствием через каждые десять часов, а Монаксы вообще не «здороваются» друг с другом.
Можно пойти дальше. Стало очевидно, что и возраст молодых сурков, когда они покидают свою мать и начинают самостоятельную жизнь, связан с избытком или недостатком пищи. Чем суровее климатические условия и чем короче вегетационный период, тем дольше остаются сурчата под материнской защитой. И наоборот. У Олимпусов детеныши живут в семье два, иногда три года. А молодые Монаксы созревают в первый год своей жизни и сразу становятся самостоятельными. Флавивентрисы же пускаются в самостоятельное плавание по жизни на втором году.
Напрашивается вывод, что в результате естественного отбора у животных выработались такие инстинкты, такие манеры поведения, которые наилучшим образом приспосабливают их к суровостям окружающего мира. И проявление агрессивности, наблюдаемое у сурков разных видов в разном возрасте, — также результат длительной селекции, внешне определяющий момент возмужании детенышей. Это как бы сигнал: «Ты взрослый уже и сильный, иди и добывай себе пищу сам, живи отдельно и заводи себе подругу». Наверное, поэтому живущие в самых суровых условиях сурки Олимпус проявляют наибольшую терпимость к молодым, дольше удерживают их под родным кровом, чтобы они накопили достаточно сил.
Еще можно предположить, что населенность колонии регулируется не только поведением взрослых сурков, которые рано или поздно выживают молодежь из родных норок. Иногда случается, что молодые, несмотря на очевидную недоброжелательность со стороны взрослых, все же не покидают родные пенаты. Это бывает тогда, когда обитатели колонии ослаблены долгой борьбой с природой. Например, после холодной или малоснежной зимы, когда вся колония много выстрадала и потеряла немало сил, молодые двухлетки остаются в колонии, как бы плохо ни относились к ним взрослые сурки. Видимо, в данном случае инстинкт молодежи к самосохранению осиливает инстинкт стариковской агрессивности.
И наоборот, молодежь делается чрезвычайно «обидчивой», когда население колонии становится чересчур многочисленным и возникает опасность нехватки питания. Тогда однажды ночью сыновья и дочери колонии покидают родные норки, и утром их уже можно увидеть на каком-нибудь отдельно стоящем холмике, демонстрирующими свою крайнюю враждебность по отношению ко всему прошлому. Иными словами, как природа повелит, так сурки и сделают. Есть в этом что-то печальное, марионеточное. Однако поборем свои чувства и не будем впадать в антропоцентризм, который все на свете готов мерить человеческой меркой.
Итак, заметны коррективы, вносимые изменениями условий жизни в характер поведения животных. Но, наверное, было бы не очень-то правильно однозначно связывать избыток пищи и дурной характер вообще всех животных. (Опять же с чьей точки зрения?) Можно привести немало примеров, когда самые суровые условия жизни не заставляют особей одного вида жить стаями или колониями. Наоборот, обилие питания не обязательно приводит к обострению агрессивности животных и распаду стада. То, что мы рассказали, — это, по всей вероятности, особенность именно сурков. Вообще индивидуальные и межобщинные связи животных еще долго предстоит изучать натуралистам и зоопсихологам; это сложнейшая «галактика», хотя она и не удалена от нас на миллионы световых лет.
Еще один характерный факт из сурочьей жизни. Количество погожих дней в году и связанный с ним достаток пищи определяют и длительность циклов рождаемости сурков. Так, Монаксы приносят потомство ежегодно, Флавивентрисы рождают детенышей иногда каждый год, а иногда через два. А Олимпусы воспроизводят себе подобных всегда один раз в два года.
Обычно в подобных случаях принято считать, что имеет место некоторое обусловленное суровым образом жизни ограничение рождаемости. И. что оно связано с возможным недостатком пищи в «перенаселенных» колониях. Но, на взгляд профессора Д. Барача, это не так. Он считает двухгодичный цикл рождаемости наилучшим средством для производства крепкого жизнеспособного потомства. И, следовательно, для максимального прироста численности населения колонии. Дело в том, что организму самки, ослабленному в год беременности, необходим еще один год для полного восстановления утраченных сил. Но, может быть, и то и другое мнение не противоречивы, а лишь дополняют друг друга?