К вечеру в проливе Лонга нас догнали остальные суда, те, что вместе с нами ожидали проводки. Их вели ледоколы «Ермак» и «Москва». Обстановка полегчала, но, судя по тому, что «Ермак» поднял вертолет, впереди еще ожидали нас поля крепких льдов. И все же с появлением армады судов и ледоколов идти стало веселее, бодрее, что ли. Да и погода баловала: все, что встречал человеческий глаз, было залито вечерним солнцем. И чайки заголосили впервые за эти дни... Я слышал в эфире спокойный голос капитана «Владивостока», что-то обсуждавшего с Геннадием Семеновичем, но думал о другом...
В ожидании проводки, когда в один из вечеров я попросил капитана рассказать о самой трудной арктической навигации, он вспомнил, как впервые шел капитаном в Арктику на слабеньком пароходе. Говорил, что все время шли во льдах и туманах. Нужно было с уважением относиться даже к мелким льдинам, в любое время сохранять ясную голову для принятия решений, выполнения указаний ледокола. Ничего в рассказе Сергиенко не происходило. Просто было им нелегко... И необязательно ломать себе бока или оказаться зажатым во льдах, чтобы сказать, Арктика — она труднодоступная. Пропороть свой борт здесь, в Ледовитом океане, можно и в самой безобидной ситуации...
Только в новое утро мы вышли наконец на большие разводья. На вахте старпома отдали буксир с «Зины Портновой», и теперь, глядя, как идет она независимо, я вспомнил, что два капитана так и не обратились друг к другу по имени и отчеству ни разу за этот тяжелейший переход. Как ни прикидывал я, выходило, что именно у капитана «Зины Портновой» должна была возникнуть потребность ближе узнать Геннадия Семеновича.
— Вы когда-нибудь встречались с капитаном «Зины Портновой»? — спросил я у Сергиенко.
— Нет,— ответил он и, внимательно посмотрев на меня, добавил: — Если встретимся вдруг, разговоримся, узнаем друг друга...
Владивосток — Певек Надир Сафиев, наш спец. корр. Фото П. Голещихина
Дорога среди оазисов
Н ас разбудили мощные трубные звуки, ворвавшиеся в распахнутое окно, которое выходило во двор-колодец многоэтажной гостиницы. Звук повторялся снова и снова. Наконец стало ясно, что это усиленный эхом истошный рев осла.
Город просыпался.
Позавтракав, мы выходим на улицу, где нас ждет Алексей Олегович. Сегодня поездка в Карфаген, в далекое прошлое земной цивилизации. Это прошлое совсем близко от столицы.
Алексей Олегович — советский врач. В Тунисе он в длительной командировке. Вместе со своими коллегами лечит здесь больных. Ему уже не раз приходилось сопровождать в Карфаген гостей с Родины, поэтому держится он как опытный гид.
Место, где когда-то высились дворцы, амфитеатры, храмы, где кипела жизнь государства-полиса — грозы могучего Рима, огорожено. У въезда в заповедник лоточники бойко торгуют открытками, комплектами цветных слайдов, статуэтками «под древность», цепочками «под серебро», позеленевшими монетами, якобы найденными в развалинах. Монет столько, что начинаешь изумляться расточительности древних карфагенян, которые едва ли не мостили свой город деньгами.
Группы торговцев, в основном это бойкие стриженые подростки, атакуют каждую подъезжающую машину, каждый туристский автобус. Процветает ожесточенная конкуренция.
От ворот веером расходятся тенистые пальмовые аллеи, зовущие в покой и прохладу. Проходим по одной из них и попадаем в давно минувшие времена.
В третьей Пунической войне, в 146 году до нашей эры, Карфаген потерпел поражение и был разрушен легионерами Корнелия Сципиона, а все его владения перешли к римлянам. Впоследствии город не раз пытался подняться, но его снова разрушали то вандалы, то сарацины. И вот следы былого могущества — огороженные забором, заросшие травой и кустарником развалины амфитеатров, храмов, колоннад. Повсюду ныне ведутся раскопки. Поток туристов за последние годы увеличился в несколько раз, заметно возросли доходы республики в иностранной валюте, туризм дал работу многим тунисцам, способствовал развитию ремесел.
...Я рассматриваю руины стадиона, заглядываю в зияющие отверстия колодцев, трогаю кладку городских стен.
Со стороны крутого морского берега стена была невысокой, а со стороны суши — крепкая, многоэтажная. Древнейшая часть города — крепость Бирса, вокруг которой постепенно и вырос Карфаген. Где-то здесь, в высшей точке Бирсы, стоял знаменитый храм Асклепий. Отсюда уходили на Рим войска Гамилькара Барки и сына его Ганнибала, а в гавани грузили на корабли боевых слонов, наводивших ужас на конницу противника...