Но люди, тесно связанные с Карибой, не ведали ни о будущей плотине, ни об озере, которому после перекрытия Замбези предстояло разлиться в тех самых местах, где они издавна жили. Впрочем, для правительственных чиновников «самоуправляющейся колонии Родезии» не было ничего странного в том, что со старейшинами никто не посоветовался и ничего им не объяснил.
Мощный гидрокомплекс сулил Родезии заманчивые перспективы. Так стоило ли ради этого принимать в расчет затерянную в глухомани и забытую этническую группу, которую колониальная администрация считала одной из самых примитивных и отсталых в стране!
Передав распоряжение, полученное из Солсбери, чиновник отбыл восвояси. Шум мотора его «лендровера» давно уже замер в кустарнике и пыль улеглась на дороге, а батонка все не расходились по хижинам.
Как, «варунгу» — так между собой они называли людей белого племени — хотят изгнать их потому, что сюда придет большая вода, которая затопит деревни, поля и священные для них могилы?! Нет, они не могли согласиться с этим. Великий бог Ньяминьями не допустит такого надругательства. Он покарает тех, кто осмелится вторгнуться в его царство...
От стариков батонка и сегодня можно услышать рассказы о том, как разгневались духи, узнав, что варунгу вынуждают народ покинуть землю предков. И тогда духи дали знать, что Ньяминьями защитит тех, кто останется. Он сделает так, чтобы вода в Замбези закипела и разрушила дьявольский мост через реку. А всем сохранившим веру в него Ньяминьями подарит чудесную возможность существовать и под водой, когда она разольется...
На архивных полках я разыскал подшивки родезийских газет с описанием того раннего августовского утра 1956 года.
...Колонна из пятнадцати военных грузовиков остановилась посреди деревни, в которой, как полагали колониальные власти, жили «зачинщики смуты». Их силой затолкали в машины.
В те дни над проселочными дорогами в краю батонка стояли столбы пыли. Если офицер, руководивший отправкой, был милостив, он разрешал совершить торопливый обряд умиротворения духов. Тогда в воду бросали символическое изображение человечка, сделанного из пучков сухой травы. Но чаще всего прощание ограничивалось заклинаниями, в которых батонка шепотом просили духов простить их, потому что покидают они насиженные места не по своей воле.
Потом начиналась погрузка скарба — нескольких мешков зерна, горшков для приготовления пищи, тамтамов, колебас, стрел и шкур. Многие до того ни разу не видели машин. Только детишки беззаботно карабкались через их борта, ожидая, когда же таинственная сила понесет их неизвестно куда. Урчали моторы, отданы команды. Последняя ниточка, связывавшая батонка с родными очагами, вот-вот оборвется. Старик хранитель все ходил вокруг священных могил, шептал что-то предкам...
Насильственное переселение шло полным ходом, а соплеменники батонка по другую сторону Замбези, в Северной Родезии (нынешняя Замбия), все еще вели переговоры с представителями колониальной администрации об условиях переезда. В долине Гвембе, на левом берегу реки, батонка насчитывалось около шести тысяч. Окружной комиссар без всякого повода распорядился арестовать деревенского вождя Сианзембве. Возмущенные крестьяне отбили его, обратив комиссара в бегство. Тогда для руководства операцией против бунтовщиков, как их именовали в официальных донесениях, прибыл собственной персоной губернатор Северной Родезии. Облаченный в парадный мундир с позументами, он сидел в плетеном кресле в тени манго и ждал, когда зачинщики явятся к нему с повинной. Время шло, однако, к великому изумлению и гневу высокопоставленного чиновника, никто не приходил.
Прождав до обеда, губернатор перенес встречу на следующий день. На сей раз не было ни почетного караула, ни оркестра, специально привезенных из Лусаки. С большим трудом полицейским удалось согнать человек двадцать. Взбешенный губернатор в треугольной шляпе с развевающимся на ветру плюмажем прокричал взиравшим на него исподлобья крестьянам: «Я покажу вам, как не повиноваться королеве! Вы меня еще вспомните!»
Через день колониальные власти Северной Родезии распространили краткое сообщение о том, что при «столкновении с полицией» восемь человек было убито и тридцать четыре ранено.
Увы, речной бог Ньяминьями не сумел уберечь от смерти тех, в кого летели кусочки свинца. Не остановил он и колонны грузовиков, вывозивших батонка за триста с лишним километров вверх по течению Замбези.
Если на Карибе штиль и вода такая прозрачная, что можно увидеть дно, батонка говорят: «Ньяминьями сегодня спокоен». Но когда небо хмурится, озеро становится непроницаемым и темно-зеленые волны, отороченные кружевами пенных барашков, с остервенением гложут берега, значит, бог гневается. Он сожалеет, что согласился жить без солнечного света и попал в ловушку, которую когда-то сам поставил людям.