В Кримчерч он вернулся утром и обнаружил, что дома никого нет. На пороге перед запертой дверью стояли бутылки с молоком, на полу в прихожей лежали несколько конвертов и газет, и Хачмен сразу понял, что Викки с Дэвидом уехали еще вчера. Подавив сжимающий горло приступ жалости к себе, он снял трубку и начал было набирать номер родителей жены, но тут же передумал. Лучше оставить дверь открытой и ждать...
Через три дня дождливым субботним утром Викки вернулась вместе со своим отцом. Олдерман Джеймс Моррис, уже седой мужчина с похожим на клубничину носом, провел с Хачменом долгую серьезную беседу о неустойчивом состоянии экономики. Ни разу не упомянув об их семейных проблемах, своим тоном он как-то умудрился передать то, чего не было сказано словами. Хачмен отвечал на все его высказывания с такой же серьезностью. Когда тесть наконец уехал, он обнаружил жену в спальне. Она улыбалась сквозь слезы и всем своим видом изображала маленькую девочку, рассчитывающую на снисхождение после очередной проделки.
— Где Дэвид? — спросил Хачмен.
— Он еще спал, когда мы уехали. Днем отец поведет его в планетарий, а вечером привезет домой. Эти три дня были для него сплошным праздником.
— А для тебя?
— Для меня...— Викки кинулась к нему и крепко обняла.
И Хачмен вдруг виновато подумал о том, как Викки будет реагировать, когда поймет, что теперь все у них будет по-другому. На изломанном графике их семейных отношений за сценой примирения всегда следовал ровный период идиллической гармонии. Но раньше у него не было Машины.
«Частное исследование некоторых свойств микроволновой радиации». Подобное «объяснение» несколько смутило Викки, на что он, собственно, и рассчитывал, и чем больше он его повторял, тем больше становилось ее замешательство. В конце концов ей пришлось признать реальность проекта, и, не зная ни грамма невероятной правды, стоящей за этим объяснением, она могла лишь предполагать, насколько он занят работой.
Другие люди тоже стали замечать перемены в поведении Хачмена, несмотря на все его усилия казаться обычным. Он сильно отстал в основной работе, что стало особенно заметно после нескольких еженедельных совещаний по поводу обычных ракет типа «земля — воздух». Мюриел Бенли выполняла свои обязанности с неприкрытой подозрительностью, что Хачмен по самые уши увяз в каком-то головокружительном романе.
Хачмен продолжал работать над своим проектом, тратя ровно столько времени в институте, сколько он мог себе позволить, чтобы не ставить под угрозу достигнутые хорошие отношения с Викки. Порой ему самому не верилось, насколько далеко он продвинулся в работе, но к концу месяца у него был готов работающий цестроновый лазер. Еще один дорожный указатель...
— Что это значит? — Викки бросила через стол письмо.
Еще не взяв конверт в руки, Хачмен узнал аккуратный штамп банковского отделения.
— Письмо было адресовано мне,— произнес он холодно, пытаясь выиграть время на размышления.
— Какая разница? Я хочу знать, что это означает?
Хачмен пробежал глазами по профессионально сухим строчкам, где объяснялось, что его личный счет перерасходован почти на четыреста фунтов, и банк настоятельно просит либо открыть новый счет, либо обсудить этот вопрос с управляющим как можно скорее.
— Это означает то, что здесь написано,— спокойно произнес он.— Мы задолжали банку некоторую сумму.
— Но как это могло произойти? — Лицо Викки побелело.— Где деньги?
Усилием воли Хачмен заставил себя говорить спокойно:
— Мне пришлось потратить их на проект.
— Что? — Викки истерически хохотнула и взглянула на Дэвида.— Ты что, шутишь, Лукас? Там было больше десяти тысяч фунтов.
— Нет, не шучу. Мне надо было купить оборудование.
— Я тебе не верю. Какое оборудование? Покажи мне квитанции.
— Попробую их разыскать.— Оборудование он покупал только за наличные, воспользовавшись чужим именем и адресом, и все квитанции впоследствии сжег.— Но я не уверен, что найду их.
Из глаз Викки потекли слезы.
— Я знаю, почему ты не можешь показать мне квитанции,— произнесла она, всхлипывая.— Я знаю, что за оборудование ты покупал.
«Опять начинается,— тоскливо подумал Хачмен.— Она обвиняет меня в том, что я потратил деньги на женщину...»
— Пожалуйста, Викки. Ну, пожалуйста, не надо...— Хачмен кивнул в сторону комнаты Дэвида.
— Я никогда не делала ничего плохого своему сыну,— ответила Викки,— но тебе, Лукас Хачмен, я еще отплачу.
Пока Хачмен проводил окончательную сборку, у него медленно выкристаллизовывалось и наконец окончательно созрело тяжелое понимание того, что он никогда не сможет использовать свою антиядерную машину. Возможно, он всегда это знал, но, увлеченный работой, не позволял себе признаться. Но теперь, когда машина стала реальностью, теперь перед ним вставала чистая, пугающая своей многогранностью истина.