С создателем этих необычных живописных произведений, известным кувейтским художником Абдулом Расулом Сальманом, мы совершенно случайно встретились у нового автомобильного моста на оживленной магистрали. Работа над очередной «фреской» была в самом разгаре.
На вопрос: «Где можно увидеть автора!» — с лесов легко спрыгнул невысокого роста энергичный человек в традиционной арабской «дишдаше». Улыбаясь, он крепко пожал наши руки и предложил отведать в чашечках-наперстках крепчайшего арабского кофе из стоявшего тут же термоса.
Сальман рассказал, что все началось с изучения каллиграфии, а только потом он взялся за кисть и краски. При выборе сюжетов, конечно, не обошлось без влияния «Тысячи и одной ночи». Но как соединить сложившиеся жесткие традиции ислама и богатый опыт современной живописи! Особенно трудны были поиски своего стиля, средств выражения. Поэтому далеко не сразу пришел Сальман к абстракционизму и сюрреализму, корни которых он усматривает в эстетических канонах древних цивилизаций Востока, существовавших на территории Ирака и Египта, в строгих законах арабской каллиграфии. В последние годы произведения Сальмана завоевывали золотые медали на международных выставках во многих городах Европы, Азии, США. Он руководит студией современной живописи и написал три книги по истории модернизма.
— Проезжая ежедневно под сводами новых автомобильных мостов,— вспоминает художник,— я чувствовал, что оказываюсь в каких-то мрачных цементных пещерах, отнюдь не улучшавших облик современного красавца Эль-Кувейта. А ведь и наши доисторические предки украшали свои жилища наскальными рисунками. И я решил попробовать расписать плоскости виадука. И выполнил задуманное — сделал подарок столице к 25-летию независимости эмирата.
Фреска понравилась, и художник получил заказ на роспись 15 автомостов на пути от аэропорта к Дворцу конференций. Теперь ждут своей очереди все 45 крупных дорожных сооружений в столице и ее окрестностях.
— Расписывая большие пространства, я ощущал полную свободу в воплощении своего замысла и выборе стиля,— рассказывает Сальман.— Но самое главное в том, что живопись в Кувейте вырвалась из замкнутого пространства галерей и стала доступна тысячам людей.
Алексей Игнатов, соб. корр. АПН в Кувейте — специально для «Вокруг света»
Наводнение
Архивное дело, с которого никто не стряхивал пыль
Петербург. Восточное крыло Адмиралтейства. 17 февраля 1825 года
Вице-адмирал Моллер 2-й рассеянно смотрел на панораму Невы. Он дурно провел ночь. Сильная головная боль мешала сосредоточиться. Он подошел к столу, еще раз открыл зеленую папку с императорским вензелем и прочитал: «Проект неизвестного автора о предохранении Петербурга и Кронштадта от наводнения посредством масла...» Моллер перевернул несколько листов в папке, привыкая к крючковатому почерку придворного копииста, и заметил подчеркнутое синим карандашом начало обширного абзаца: «Выливать масло в разных окрестных местах С.-Петербурга, дабы ветер, скользя по поверхности онаго, не мог погнать с моря воду и наводнить нашу столицу...» Адмирал поморщился, криво усмехнулся. У высокого зеркала заглянул в бездонную глубину кабинета, потом осмотрел самого себя.
Таким на вчерашнем дворцовом докладе предстал перед Александром I начальник Морского штаба Его Императорского Величества. Высокий, с длинным волевым лицом. Вьющиеся короткие волосы с негустой сединой свисают над высоким лбом. Взгляд твердый, красиво очерченные дуги бровей. На чисто выбритом лице выделяется прямая линия рта и волевой подбородок с вертикальной впадиной, который упирается в высокий ворот мундира с вице-адмиральскими эполетами и множеством звезд и разных знаков отличия. В свои шестьдесят лет он неплохо выглядел, и морской министр Траверсе как-то небрежно обронил в компании великих князей, обращаясь к Моллеру: