Торсон вышел в коридор. Последствия подтопления Адмиралтейства еще были заметны. Особая вахта истопников круглые сутки топила печи. Теплый воздух сквозняками гоняли по длинным анфиладам адмиралтейских покоев. Повсюду на просушку из подвалов выставлены были подмокшие коллекции из Модель-каморы и Музеума. Торсон прошел до конца коридора.
— Это срочно,— Торсон поднял лист и положил на стол младшего адъютанта,— извольте прочитать.
«В Государственный Адмиралтейский Департамент. Его Превосходительству правителю Канцелярии Никольскому Александру Сергеевичу.
Предложение».—
лейтенант быстро пробежал текст. Заметив подчеркнутое, поднял глаза на Торсона и прочитал вслух:
— «По разсмотрении сделать по оному предложению опыт и в какой мере предположение таковое признается удобным или полезным меня уведомить... Моллер 1-й».
— Действуйте энергически, лейтенант.— Торсон перешел в соседний «исторический» коридор Адмиралтейства и толкнул дверь с надписью «Директор Музеума Петра Великого»...
Младший адъютант лейтенант Егорьев 3-й перелистал готовые к отправлению листы. Фельдъегерь из ластового экипажа (Ластовый экипаж состоял из команд портовых судов, маяков, караулов и пр., в отличие от флотских экипажей, включавших команды боевых кораблей.) стоял наготове и дожидался приказаний. Лейтенант сунул в руки матросу пакет с бумагами.
— Живо, портовая крыса, в Канцелярию Департамента.
— Сдать в экспедицию? — Матрос сверху вниз уставился на адъютанта.
— Нет, братец.— Егорьев прошелся перед матросом. Оглядел его зимний мундир портового ведомства, зеленую шинель, белые пуговицы и черные сапоги в белых разводьях мокроты. Матрос услужливо наклонился, подставляя для удара морду, но адъютант повел себя загадочно. Перчатки стягивать не стал и драться, похоже, передумал. Офицер и матрос одновременно каждый по своему поводу вздохнули. Матрос подумал: «Не стерва, господин лейтенант», а адъютант сказал вслух:
— И где тот олух, что все это придумал?
— Кого изволите вызвать? — не понял посыльный.
Но Егорьев махнул рукой, приосанился, надел треуголку, собираясь выйти.
— Пошел вон, братец. И отношением доставь бумаги самому Правителю Канцелярии.
Морской музей в Адмиралтействе. 19 февраля
— А, добро пожаловать, господин старший адъютант! — Бестужев радушно обнял товарища и сразу увлек его в свой кабинет, сплошь заваленный коллекциями и документами. Торсон заметил эту поспешность, вспомнил о давнем уговоре: «Никаких встреч в присутствиях».
— А я по важнейшему делу к тебе, Николай Александрович. И без сего важного документа не стал бы тебя беспокоить,— доверительно прибавил Торсон.
И пока Бестужев изучал бумаги, Торсон вспоминал все об этом удивительном человеке...
Ученостью своей и талантами Николай Бестужев известен был едва ли не всему Петербургу. Недавнее избрание его в почетные члены Адмиралтейского Департамента было признанием его заслуг географа, историка, литератора, художника. За семь лет Бестужев лишь напечатал свыше двадцати работ по разным отраслям знаний. Но для Торсона важен был совсем другой Бестужев. Тот, что его встретил как-то в «ученой республике» — так называли многие Вольное общество любителей словесности, наук, художеств. Бестужев представил ему своих друзей — непременного секретаря этого общества Аполлона Никольского и Кондратия Рылеева, Правителя канцелярии РАК, Российско-Американской компании. С тех пор прошло немало времени. Теперь нередко Торсон встречался с членами Тайного общества на квартире директора РАК... Откуда было Торсону знать, что всего лишь через год с лишком его друг Бестужев окажется на Кронштадтском рейде на борту линейного корабля «Князь Владимир». Над головой Бестужева сломают саблю, сорвут с его плеч офицерский мундир и все это бросят за борт. Да и сам Торсон навсегда окажется в Сибири...
— Ну, как тебе проект? — Торсон нетерпеливо ожидал мнения своего друга.
— Проект хорош лишь тем, что автор предлагает всюду метки ставить — до какого уровня вода стояла в прошедшем наводнении. Остальное помалу списано у разных людей, известных своей ученостью, от Франклина до Озерецковского. А вывод ошеломляюще глуп. Насколько мне известно, у лавочников да купцов на Васильевском острове при наводнении унесло десятки пудов всякого масла — и льняного, и оливкового, и конопляного. Однако что это изменило? Но глупость сия не без хитрости.— Бестужев показал строчки из проекта.— Смотри, автор предлагает выливать масло «для предотвращения наводнения» в самый его разгар. Полному дураку и то ясно, что падение уровня и без всякого масла начнется. Как думаешь, а не проказа ли это хитрющего Силы Андреича? — Бестужев искренне рассмеялся.