Овальный стол, покрытый зеленым сукном. Почтенные, строгие, реже моложавые люди. Нарядные сюртуки, яркие шарфы, золото эполет с шелестящей бахромой. Треуголки, кивера, высокие собольи и лисьи шапки на большом низком столе у самой двери обширной залы, выходящей окнами на галерный двор и Неву. Света, врывающегося в залу через высокие окна, как будто не хватает. Над серединой стола, в высоких узорчатых канделябрах горят толстые молочного цвета свечи. Листы бумаги с председательского стола, возвышенного над овальным, идут по рукам. Ближе к Сарычеву в парадных мундирах сидят непременные члены Департамента. В числе их Крузенштерн, его соплаватель капитан-командор Макар Иванович Ратманов. Головнин с крестьянским лицом и простыми манерами. Сюртук у него расстегнут, сигарой дымит нещадно. Особняком сидит капитан-командор Беллинсгаузен. Этот все пишет и пишет, старательно готовя отчет о плавании к Южному полюсу. Почетных членов намного больше. От самых молодых, капитан-лейтенантов Бестужева, Берха и Горковенко до престарелого статского советника Захарова. В Департаменте представлены все: и флагманы флота, и профессора, и академики разных частей науки...
Шепчутся, возмущаются, смеются почтенные вершители судеб российского флота. Одно несомненно: таинственный автор приводит любопытные свидетельства о странном поведении масла на водной поверхности.
Опыты, проведенные на каналах Голландии, совершенно удивительны. Одна капля масла, оказывается, покрывает тотчас по вылитии ее на воду площадь в 460 квадратных саженей. Зато вторая капля, брошенная на воду в том же месте, остается в капельном своем виде без малейшего движения. Далее автор сообщал, что высчитанная им площадь Невской губы от Красной горки до здания Биржи в центре Петербурга содержит 66 тысяч десятин. Между тем площадь, затопленная 7 ноября в прошедшем году в столице и Кронштадте, составила десять с половиной тысяч десятин...
После долгих дебатов Сарычев поднялся и, тронув рукой колоколец, призвал сановников к тишине. Никольский дописывал самолично, как всегда, последние строки решения Департамента. Судя по всему, проект советники не одобряли. Но из него же многие узнали вещи курьезные. Например, о том, что масло укрощает морские волны и что опыты над этим проводили или писали о них Аристотель, Плиний, Плутарх. Знаменитый Франклин наблюдал, как стихало волнение меж кораблями эскадры Нельсона, когда нерадивые повара вываливали за борт помои. Академик Озерецковский сообщал о том, что поморы выливают сало за борт, когда волна на море становится страшной. Ловцы жемчуга и моллюсков в Испании, ныряя на дно, берут в рот оливкового масла и выпускают его с глубины. Тотчас поверхность моря над ныряльщиком становится гладкой, и лучи солнца достигают самого дна, что помогает их промыслу. Или такое... Рыбаки знают: где на море рябь пропадает — ищи в глубине косяки жирной сардины и сельди. Зато всех определенно ставили в недоумение последние слова автора проекта:
«Масло закрывает воду от действия ветра, который, упираясь в масло, проходит по нему скользко... Академия наук и Морское Начальство могут произвести все это в совершенную известность и определить в точности все действия масла над водою».
— Кто из господ советников желает высказать мнение?
Поднялся и подошел к председательскому столу сухощавый отставной офицер. Участник первого кругосветного плавания капитан-лейтенант Берх службе предпочел архивную работу и потому числился уволенным в этом чине. Почетным членом Департамента он стал за многие труды по истории. Все помнят дебют историка: «Хронологическая история всех путешествий в северные полярные страны». Но Берх еще не сделал своего выбора. Лишь два года спустя его призовут в опустевшее кресло историографа «к продолжению истории русского флота». Пока же молодой и талантливый Бестужев на своем законном месте. Все у Верха впереди, поскольку меч судьбы уже завис над головой будущего декабриста.
Сарычев сделал паузу и громко объявил:
— Господин Берх выступит с изъяснением истории петербургских наводнений, дабы тем восполнить пробелы в обсуждаемом проекте.
Длинная фраза утомила адмирала. Он перешел в мягкое кресло у самого окна и вместе со всеми стал слушать Берха, изредка поглядывая на укрощенную льдами реку и размышляя о всем невероятии здесь происходящего.