Почувствовав, что у него кружится голова, Гордон ухватился за косяк и тут только понял, над чем работал Мерсер, что он открыл. Мысли его неслись, обгоняя друг друга, формируя объяснения, и Гордон чувствовал себя так, словно сам переместился во времени. И тут же, как, бывает, приходят воспоминания, пришло ясное понимание всей этой загадочной истории, всей цепочки событий. Записи Мерсера свидетельствовали о его гениальности, одержимости — одержимости проблемой времени — и скрытности. Рода полагал, что эксперимент Мерсера не удался — ведь он погиб, когда произошел взрыв в лаборатории. Должно быть, и все так решили. Да, он погиб. Но эксперимент удался. Мерсер научился переноситься в будущее на пять лет, от силы на шесть — в тот период, когда Анне было уже двадцать шесть. Он путешествовал в будущее. И Гордон вдруг понял, что в письмах Анны вырезано его имя. Тут же всплыли в памяти несколько фраз из ее посланий. Анна упоминала японский подвесной мост на одной из его картин, цветы на подоконнике и даже солнце, исчезающее ближе к вечеру за зданием на противоположной стороне улицы.
Он подумал о Рода и целой армии агентов, разыскивающих бумаги Мерсера, которые были — или будут — спрятаны в самом надежном на Земле месте. В будущем. И сейф, где Анна их спрячет,— это его, Гордона, сейф. Он крепко зажмурился, почувствовав боль и горечь, которые, он знал, придут, когда Мерсер поймет, что его ждет смерть, что он уже мертв. Потому что для Мерсера не могло быть любви настолько сильной, чтобы заставить его бросить работу.
Гордон знал, что он и Анна будут вместе, что она будет взрослеть на его глазах, превращаясь в ту Анну, из писем. А когда через свою дверь во времени проникнет в их будущее Мерсер, он по-прежнему будет любить Анну, и ждать ее, и помогать справляться с болью после страшной утраты.
Рик кашлянул, и Гордон, отпустив дверной косяк, шагнул в студию. Анна заметила его и, уже не в силах сосредоточиться на работе, подняла взгляд. Глаза у нее были темно-голубые.
— Здравствуй, Анна.
Перевел с английского А. Игорев
Загляните ему в глаза
Спрут приблизился и мягко обвил двумя щупальцами голову Фреда Бавендама. «Только бы он не вздумал испытывать на прочность мой череп»,— пронеслось в сознании фотографа. В тот же миг другое щупальце сорвало маску и, пока ныряльщик возвращал ее на место, осьминог успел затащить в нору его оранжевую фотокамеру. За свой трофей осьминог боролся с изобретательностью и ловкостью жонглера. Стоило посильнее дернуть, как спрут податливо расслаблял щупальце, державшее аппарат, при этом незаметно нацеливаясь на него другой «рукой». После пятиминутной схватки осьминог отступил, залез в нору и уставился на непрошеного гостя.
О этот завораживающий взгляд осьминога! Сколько людей испытали на себе его силу и, вероятно не выдержав, приписали спрутам «кошмарную кровожадность». Виктор Гюго, например, весьма изобретательно живописал жуткие пиршества осьминогов. В действительности же более или менее близкое знакомство с этими головоногими моллюсками произошло всего лишь лет тридцать назад, когда люди сконструировали хорошие акваланги. С помощью гидрокостюма и баллона с дыхательной смесью человек узнал, что осьминоги — создания робкие и чувствительные, не выносящие суеты.
«Зверь с глазами, заставляющими посмотреть в них вновь»,— говорит об осьминогах Мартин Д. Уэлс, один из немногих в мире специалистов. Он утверждает, что спруты вполне осмысленно следят за происходящим вокруг них. Об этом свидетельствует и Жак-Ив Кусто: «Если наблюдатель оказывается перед глазами крупного осьминога, он невольно испытывает нечто похожее на уважение, будто повстречал очень умного старого зверя».
Действительно, с точки зрения «интеллектуальной» развитости осьминоги — исключение среди своих мягкотелых собратьев, всяких там улиток, хитонов и устриц. Октопусы — так зовутся осьминоги на латыни — выглядят на их фоне интеллигентными выскочками, обладателями весьма объемистого и развитого мозга, благодаря которому они и проникают в любые лабиринты и выпутываются из сетей. Кстати, мозг осьминога считается изысканным деликатесом, из-за чего октопусы стали объектом хищнического отлова.
Растет осьминог быстро, и если ему посчастливится дожить до старости, то достигает внушительных размеров. Но что такое даже самые большие спруты в сравнении с гигантскими кальмарами, которые охотятся, например, на кашалотов! О схватках кальмаров с китами неоднократно свидетельствовали «синяки» величиной с тарелку, которые на коже китов оставили присоски чудовищ. Случалось, двадцатипятиметровые кальмары, а возможно, и более крупные, нападали на небольшие суда, силуэт которых из глубины вод напоминает формы кита. Ну а средний трехгодовалый осьминог весит всего пятнадцать килограммов.