На сей раз 2 мая 1497 года он покинул порт с командой всего лишь из 18 человек на небольшом судне, названном «Мэтью» в честь евангелиста Матфея. Корабль держал курс строго на запад, чуть севернее 52° северной широты. Погода в целом благоприятствовала британцам, мешали только частые туманы и многочисленные айсберги. Утром 24 июня вахтенный матрос увидел на горизонте землю — то была северная оконечность острова Ньюфаундленд. Кабот назвал ее Terra Prima Vista. (По-итальянски — «первая увиденная земля». Позже это выражение перевели на английский и получился New Found Land.)
Удачливый капитан высадился в первой удобной гавани, где удалось встать на якорь, воткнул в землю флаг (обязательный ритуал той эпохи) и объявил эту землю собственностью Генриха VII Английского на вечные времена. Впоследствии, кстати, этот факт вызывал массу недоразумений, в основном из-за того, что местонахождение бухты было безнадежно забыто. К примеру, одно дело — остров Ньюфаундленд, а другое — суша самого континента на территории современной Канады. Не случайно на карте, созданной в 1544 году сыном Джона Кабота Себастьяном, пункт высадки «переместился» на землю современной провинции Новая Шотландия в окрестности острова Кейп-Бретон. Злые языки, естественно, утверждают, что Себастьян пошел на фальсификацию сознательно, чтобы доказать: английская корона первой «застолбила» за собой южную сторону залива Святого Лаврентия. Большинство же современных исследователей считают, что в этом путешествии Кабот и в самом деле подходил только к берегам Ньюфаундленда. Ну, разве что еще видел издали полуостров Лабрадор…
Зато на обратном пути в открытом море эта экспедиция сделала еще одно неожиданное и важное, хоть и не столь эффектное открытие. Невдалеке от североамериканского материка ей встретились невиданно огромные косяки сельди и трески. Так была обнаружена Большая Ньюфаундлендская банка — громадная отмель в Атлантике площадью около 300 тысяч км2, самый богатый рыбой район мира. И Кабот сумел правильно оценить его значение, заявив по прибытии в Англию, что теперь можно не ходить на «большой лов» к Исландии, как раньше. Известно, что тогда в Европе во время постов потреблялось огромное количество рыбы. Так что открытие рыбных отмелей имело колоссальное значение для экономики Англии: вслед за Каботом на запад потянулись разрастающиеся с каждым годом промысловые флотилии. Доходы Лондона от богатств моря, омывающего Ньюфаундленд, вполне можно сравнить с доходами Испании от индейских сокровищ. В 1521 году кастильцы выкачали из Америки золота и драгоценностей на 52 000 фунтов стерлингов по тогдашнему курсу. К 1545 году эта цифра поднялась до 630 000, а к концу века упала до 300 000. В то же время американская треска в 1615 году принесла одной лишь Англии 200 000 фунтов стерлингов, а в 1670 году — 800 000!
Плавание у берегов новооткрытого континента заняло около месяца. 18 путешественников (выжили все — редчайший случай в XV веке) с удивлением разглядывали угрюмые скалистые берега, заросшие густым лесом. Вначале Кабот решил, что открыл легендарную страну Семи городов, но ему ни разу не встретился не только город, но и человек. Вероятно, индейцы-охотники предпочитали прятаться. Впрочем, английскому капитану попадались на берегу силки для охоты и иглы для починки рыболовных сетей. Он взял их с собой как доказательство, что у короля Генриха появились новые подданные. 20 июля корабль взял обратный курс, придерживаясь той же параллели, и 6 августа (невиданная по тем временам скорость!) столь же счастливо пришвартовался в Бристоле.
В Старом Свете из описаний Кабота сделали привычный для эпохи вывод: он-де открыл какие-нибудь отдаленные провинции «царства Великого хана», то есть Китая. Это считалось большой удачей: венецианский купец Лоренцо Паскуалиго писал тогда на родину: «Кабота осыпают почестями, дали ему чин адмирала, он одет в шелк, и англичане бегают за ним, как сумасшедшие». На самом деле итальянское воображение намного преувеличило прагматический английский подход к делам: Генрих проявил свою обычную скупость. Чужеземец и бедняк, хоть и достигший чинов и успеха, получил в награду всего 10 фунтов стерлингов. Кроме того, была назначена ежегодная пенсия в размере еще двадцати — вот все, что досталось ему за целый подаренный Англии континент. Правда, составленную тут же карту первого плавания Королевский совет изучил крайне внимательно и велел содержать в тайне. Так она вскоре благополучно и пропала, только испанский посол в Лондоне дон Педро де Айала успел на нее взглянуть, заключив, что «пройденное расстояние не превышает четырехсот лиг» (2 400 километров).