В здешнем селе Брянске видели мы первый за всю дорогу от бурятской границы православный крест на церкви. И удивились ему не потому, что буряты привержены в основном буддизму, ведь, в конце концов, они — те же монголы, этнически от южных соседей ничем не отличаются, просто тех из них, кто жил по эту сторону границы Российской империи, еще с XIX века повелось так называть. А потому, что приходится констатировать с горечью: многие селения здесь так заброшены и неухожены, что даже церкви стоят неувенчанные. Упал когда-то крест — и никто не поднимает.
Но мы заговорились, а вот уже и окраины Улан-Удэ, где полным ходом и без остановки идет активнейшее деревянное строительство. Легкие маленькие избы-срубы ставятся — это видно — на скорую руку, так что любой крупный пожар, вроде средневековых московских или киевских, уничтожил бы тут все подчистую — пагодообразные дачи богатых горожан, буддистские храмы-дацаны, широкие заборы…И все же строят в Бурятии именно таким, а не иным образом. Объяснение, думаю, просто и лежит в фундаменте народной психологии: в сущности, заселенные зоны в Забайкалье и по внешнему впечатлению, которое они оставляют, и по какой-то глубинной сути так и продолжают быть кочевыми. Что и закономерно, ведь тут вовсе не подходящее место для городов в европейском смысле вообще. Степь, пологие холмы, открытые не семи, а ста семи ветрам, отсутствие естественных ориентиров, которые четко размежевывали бы земли на любые участки, — все это делает крепкое зодчество бессмысленным. Каждый десяток километров переходит без малейшей перемены рельефа в новый десяток, и так до бесконечности. Все безгранично, все — общее. И такое создается ощущение, что здешний народ живет, как при Чингисхане . (Кстати, едем мы его Великой дорогой, которая по тем временам, между прочим, считалась лучшей в мире, чего не скажешь о нынешней трассе.) Что, мол, так и кочует из долины в долину с деревянными многотысячными поселками. Конечно, это только впечатление, и вместе с юртами старый уклад ушел в историю. Интересно, где нынешние буряты столько древесины берут, степь-то кругом голая?
Едем — два
(Чита — Благовещенск)
Город Чита, куда мы пробились к исходу следующих суток фактически сквозь сплошной лесной пожар протяженностью 800 километров, знаменит двумя оригинальными явлениями: снежными бурями зимой и пыльными — летом. То есть, конечно, и то, и другое происходит не только в городской черте, но слава закрепилась за областным центром. Нам досталась пыль. И полноценного знакомства с городом не получилось. А жаль, он, судя по некоторым признакам, импозантен, удобен для жизни и отличается милым провинциальным обаянием (этим определением я ни в коем случае не хочу никого обидеть). Чего стоит только здешний стандартный ряд объявлений и вывесок. Дети приглашаются на занятия в кружок «фриволитэ» (это плетение бисером, а не то, что вы подумали). Публика постарше — на выставку анатомического музея в Доме офицеров (1920-х годов постройки, самое известное здание в городе после «церкви декабристов» — храма Михаила Архангела). «Вы увидите двухголовых и восьмипалых циклопов, а также сердце террориста, печень алкоголика и еще много интересного. Смотреть и удивляться по адресу…»
На «Великом Грунте» — огромном недостроенном участке федеральной трассы «Амур» — ни одна из 10 машин не сломалась, только шины часто приходилось менять
А вот за Читой, в 100 километрах к востоку, начинается самое грандиозное, что только ждет автомобилиста на всем пути от Москвы до самых до окраин. ГРУНТ! Любое определение покажется бледным: другая планета, четвертое измерение, потеря границ времени и пространства. Навигационная система GPS показывает, начиная отсюда: все, больше дорог в округе нет. И действительно, фактически до самой развилки в нескольких сотнях километров от Хабаровска и Благовещенска, а также местами дальше, вплоть до Приморского края, федеральная трасса «Амур» напоминает шоссе не более, чем тропинка грибника. Больше тысячи километров! — с коротким перерывом на участке, который дальнобойщики и перегонщики японских машин называют «фата моргана».