Что же представляет собой это искусство?
До нас дошло около 100 миниатюр, выполненных на паутине. Большинство из них находится в частных коллекциях (они бережно передаются из поколения в поколение), остальные картины — собственность монастырей и музеев.
Техника выполнения этих миниатюр довольно разнообразна: некоторые из них написаны акварелью, другие отпечатаны на паутине, как обычные гравюры, третьи представляют собой тончайшие рисунки китайской тушью.
В качестве «полотна» использовалась либо паутина обычных пауков, либо шелковистые прозрачные нити, выделяемые гусеницами шелкопряда.
В описаниях этих рисунков обе разновидности «полотен» называются просто паутиной. А некоторое различие между ними можно уловить разве только с помощью микроскопа. Паутина травяных пауков и обычного домового паука более эластична и значительно тоньше нитей шелкопряда. Обычная толщина нити шелкопряда — 13—26 микрон, толщина нити паука — от 0,03 микрона до 2—3 микрон.
Прежде чем превратиться в «полотно», паутина подвергалась некоторой обработке: ее очищали и натягивали на картон. Иногда для большей прочности ее пропитывали молоком, разбавленным водой.
Большинство картин на паутине — это миниатюры, сделанные акварелью (с примесью белка). Часть картины красками не покрывалась, создавался только прозрачный фон. Это подчеркивало необычность материала. Такие детали, как глаза, волосы, рисовались легкими мазками, а цветы, гирлянды и ленты, часто окаймлявшие центральное изображение, наносились густым слоем краски. В углу миниатюры художник изображал маленького паучка. Такая эмблема символизировала то, что «полотно» изготовлено из паутины.
До нас дошло несколько миниатюр, выполненных китайской тушью при помощи кисточки. Рисунок настолько тонок, что трудно поверить, что он делался кисточкой, а не пером. Но нельзя забывать, что перо порвало бы паутину. По-видимому, художники работали очень тонкими кисточками, сделанными из перьев бекаса. Но, пожалуй, самое удивительное то, что паутина служила материалом даже для гравюр. Почти невозможно себе представить, как такой тонкий материал мог выдержать сложный процесс печатания с металлических пластин, но тем не менее паутина натягивалась на плоскую поверхность и подвергалась давлению под прессом.
Живопись на паутине поражает своей прозрачностью. Если картину поместить на свет, ее можно рассматривать и с обратной стороны.
Очень часто эти картины вывешивались в окне, чтобы их можно было рассматривать на свет. А иногда их заключали между двумя стеклами в красивую деревянную рамку.
Средние габариты картин, выполненных на паутине, не превышали размера современной почтовой открытки. Самая маленькая картина имеет в длину 10 сантиметров и в ширину 7 сантиметров.
Мы очень мало знаем об Элиасе Прюннере. Известно лишь, что он творил в середине XVIII столетия, и хотя профессионалы художники называли его «посредственным» живописцем, его картины впоследствии очень тщательно разыскивались.
До нас не дошло ни одной картины, подписанной Прюннером. Мне удалось обнаружить в замке Амбрас четыре анонимные работы, выполненные на паутине.
Капитан стражи замка Иоганн Примиссер писал в 1777 году в своей небольшой книжке «Краткие сведения о редкостях замка Амбрас в Тироле», что среди ценностей замка были и картины на паутине.
Возможно, он имел в виду картины Иоганна Бургмана, ученика и последователя Элиаса Прюннера. Этот художник также происходил из долины Пустерия. Он начал свою деятельность как церковный художник, но успеха не имел и был бы наверняка давно забыт, если бы не занялся живописью на паутине. В настоящее время известно около 67 картин Бургмана.
Другим последователем Элиаса Прюннера был его родственник Иоганн Прюннер. Он первый предпринял попытку создать гравюру на паутине (до нас дошло четыре его гравюры). Его тончайшая гравюра «Мадонна с младенцем» — вероятно, самая старая из дошедших до нас гравюр на паутине.
Живопись на паутине привлекла и некоторых других художников из долины Пустерия и из Зальцбурга. Некоторые работы тирольских живописцев являются копиями известных картин, но выполнены они в очень своеобразной манере. Примером может служить та же «Мадонна с младенцем», которая находится в Честерском соборе в Англии. Это миниатюрная копия прославленной «Мадонны» Лукаса Кранаха Старшего.
После смерти Бургмана в 1825 году живопись на паутине почти совершенно угасла. И лишь в семидесятых годах XIX века она возродилась в северном Тироле. Но художники пользовались паутиной из долины Пустерия — того уголка страны, в котором зародилось это искусство. Они рисовали в основном тирольские пейзажи и жанровые сцены из народной жизни. Особенно популярны были миниатюрные копии картин известного австрийского художника Франца Дефреггера. Картины по-прежнему пользовались большим успехом.
В конце девяностых годов прошлого столетия девушка из американского города Фейетвилла (штат Теннесси) прочла об этом уникальном искусстве в одном из журналов и предприняла попытку повторить опыт тирольских живописцев. Ей потребовалось два года, чтобы создать первую картину. Первый опыт оказался довольно успешным, и она прекрасно овладела техникой живописи. И, наконец, недавно на одной из выставок в Вене демонстрировались миниатюры на паутине работы современного австрийского художника Юстинуса Содана. Хочется надеяться, что это не последние попытки.
Айна Кессирер Перевод с английского Г. Бена
Емилиян Станев. Сквозь снег и ветер
Вечером, когда стая диких гусей покидала тихий залив большой реки, снегопад усилился.
Низкое непроглядное небо, казалось, рассыпалось на миллиарды частиц, которые бесконечными хороводами устремлялись к земле. В сумерках мглистой зимней ночи спинки гусей белели от мелкого зернистого снега. Он отяжелял крылья, забивался ледяными иглами в вытянутые шеи, застилал глаза...
Более слабые птицы, жалобные стоны которых раздавались где-то в конце большой клинообразной стаи, теряли равновесие и, закруженные вихрем снега, отставали. Вьюга относила их вниз, в пропасть, где едва виднелась белая равнина. Тогда строгие крики четырех вожаков заставляли стаю сбавлять скорость. Старые гуси ободряющими вскликами призывали отставших. Цепь растягивалась, принимала измученных птиц и, словно подчиняясь команде ведущего, снова начинала махать в такт крыльями.
Ритмичный шум крыльев сливался со свистом ветра и придавал птицам смелость.
Гуси стремились лететь строго горизонтально, один за другим — так было легче.
Несколько раз ведущий пытался поднять стаю выше, где, как ему подсказывал инстинкт, ветер слабее. Но его уставшие товарищи не могли следовать за ним. Число отставших увеличивалось.
Когда их крики стали уж совсем отчаянными, ведущий отделился от клина. Его место занял другой сильный и опытный гусь.
Старый вожак спустился немного, собрал отставших птиц, выстроил их по короткой наклонной линии и стал во главе ее. Так за большой цепью потянулась другая, которая все время увеличивалась. Несколько минут гуси летели безмолвно. Стая входила в узкое ущелье. Бдительность ведущего усилилась. Птицы уже видели занесенные снегом горы и слышали сквозь шум вьюги рев реки. Вожак тревожно вертел головой. Его маленький глаз поминутно устремлялся то вверх, где встречал густой рой снежинок, то вниз — на извивающуюся черную линию воды. Время от времени ведущий окликал всех тихим, но строгим гарканьем, на которое хором отвечали старые гуси.