Выглянуло солнце, туман — остаток ночи — взлетел, как занавес, и перед нами на том берегу, еще в сиреневой тени, золотисто-охристыми мазками встает Шатили — древняя столица Хевсуретии.
Самый яркий кадр моей памяти об этой стране.
Подходим к стенам города. Город! Невольно прибегаешь к меркам многовековой давности. Да, ты, путник, чужеземец, стоишь у стен неведомого города. Над нами нависли башни, покосившиеся и покривившиеся, прихотливо расставленные в каком-то застывшем танце. Но бродишь по улочкам — и танец оживает, башни движутся, открываются неожиданные ракурсы, скрытые раньше объемы, затейливые пространственные ходы. И каждая фигура этого танца пластически совершенна...
По преданию, Шатили заложен царицей Грузии Тамарой, правда, не этот, «новый», а «старый», развалины которого различимы на высокой скале. Мы взбираемся по крутым улочкам. «Гамарджобат», — здороваемся. Улыбаемся молодой хевсурке с кувшином на плече. Она улыбается в ответ. Старушка, цветом совершенно слившаяся со стеной, подслеповато щурясь, жестом приглашает присесть рядом. Я благодарю — «гмадлобт», — мы смотрим друг на друга, что-то говорим, не понимая. Сбегаются ребятишки. Некоторые совсем белые, голубоглазые, пухлогубые, как где-нибудь под Вологдой. Другие — смуглые, с огромными черными глазами.
Да, эффектно выглядел Котэ! Ему и самому приятно покрасоваться в одежде своих предков.
На нем темно-синяя рубаха грубой шерсти до колен — талавари. Она расшита на груди цветной шерстью. Плотный и дробный геометрический орнамент. И отделана бисером. И перехвачена в талии наборным ремешком — на нем висит, конечно, «хевсура яростный кинжал», преогромный; но для Котэ это не грозное оружие — скорее лишь элемент наряда (он тек и относится к нему) и необходимый инструмент в быту: что-нибудь построгать, разрезать... Штаны заправлены в высокие шерстяные носки, тоже расшитые цветом. На ногах прямоугольники кожи. Передние уголки ушиты, а подошвы прострочены кожаным ремнем. Чтобы в горах не скользили. Сложное переплетение ремешков крепит их к ногам.
Да, эффектен Котэ Кетелаури! Может, перед нами потомок легендарного Алуды Кетелаури, героя поэм Важа Пшавелы:
Жил там муж Кетелаури —
Мудрый, доблестный, правдивый...
Скоро Котэ наскучило нам позировать. Он повернулся и пошел в дом. И на его спине мы увидели вышитые белой шерстью четыре креста...
Хевсуры, как и все грузины, приняли христианство (православие) давно. Правда, христианские, миссионеры не смогли вытравить древних языческих верований. Хевсуры продолжали поклоняться священным камням, священной роще, некоторым животным, перелетным птицам. В своих молельнях «хати» (главная из них называлась «Гуданский крест») они приносили жертвы: быков, баранов — своим богам, не забывая богородицу и Георгия Победоносца.
Но вот кресты, вышитые на спине у Котэ, не православные. С расширяющимися и раздвоенными концами. Это так называемый мальтийский крест воинствующего ордена иоаннитов, или госпитальеров.
А в языке хевсуров, в общем близком грузинскому, есть слова из старофранцузского языка — в названиях оружия. И старинное западноевропейское вооружение встречается. Например, мечи испанской стали XII—XIII веков со знаменитым клеймом, изображающим волка. Еще Сервантес писал об этих мечах как об очень редких и дорогих. Дон-Кихот мечтал о таком мече.
Здесь, в труднодоступном районе гор Восточного Кавказа, в прошлом находил убежище самый разнообразный люд — и спасающиеся от гнева властителя, и преступившие законы, и бежавшие от рабства, от войн, от кровной мести. Их не останавливал суровый климат этой страны, где пахотной земли мало, растут только ячмень и просо, а перевалы много месяцев закрыты снегом, зима снежная и холодная, и солнце зимой почти не заглядывает в ущелье.
Валит снег. Лютует ветер.
Загорожены ущелья.
Падают обвалы с гулом
С голых, сумрачных крутизн.
Лед стянул ручьев подолы.
Долы замело метелью.
Мы попали сюда, в Пирикитскую (Внутреннюю) Хевсуретию из Хевсуретии Пиракетской (Внешней) через перевал. Нас провожал Котэ. Он решил сходить в гости к другу. Своей роскошной одежды не снял: зачем, в гости не пойдешь кое в чем! Для хевсуров национальная одежда не пыльная реликвия, спрятанная на дно сундука. Это наряд для всех мало-мальски значимых случаев; лишь на работу хевсур ходит в современном пиджаке. Удобнее.