Колька глядел на вожака. Крупный зверюга, жестокий. Милют отдал Кольке лучшего пса. Он никогда не сбивался с дороги, никогда не падал, как бы ни уставал на огромных северных перегонах.
Видно, почуяв, что от человека толку не будет, вожак вдруг подобрался в комок и, распружинясь, бросил тело в гущу собачьей своры. Упряжку в один миг размело, раздуло крепким ветром. Она заголосила, завыла на самых высоких нотах. Вожак крутился в своре, молча и остервенело рвал и раскидывал собак.
— Стой! — заорал Колька и кинулся в самую гущу. Он забыл, что свора могла броситься на него и только клочья полетели бы. Но, не помня себя, он огрел вожака остолом по твердому, точно из камня, хребту. Пес от неожиданности растерялся и застыл. Из его распаленной пасти тянулась на снег кровавая черная слюна. Собаки, повизгивая, зализывали раны. Двух, что не могли подняться, Кольке пришлось отцепить и оттащить с дороги. Он распутал алыки, расставил упряжку по местам. В руках у него оказалась веревка. Когда он успел снять ее с себя, не заметил. Пропустив веревку через кольцо, к которому крепилась упряжь вожака, Колька перекинул веревку через плечо, припрягаясь к упряжке.
— Хак! — выдохнул он.
Но собаки дернули вразнобой, и нарта не сдвинулась.
Колька остервенело налег на веревку. Она остро врезалась в плечо. «Хак!» Упряжка рванулась. Нарта, заскрипев, как по песку, тяжело стронулась. Колька пошел рядом с вожаком, согнувшись в три погибели. Горевший фиолетовым пламенем собачий глаз был вровень с его глазами. Оглянувшись, он увидел сквозь редеющий сумрак смутную, едва различимую фигуру Милюта. Тот шел рядом со своим вожаком и тоже согнулся от натуги. Порыв ветра сорвал с Кольки малахай. Сейчас упряжка Милюта заметит его, кинется и разнесет в клочья. Собаки рвут все, что попадается на пути.
«Обморожусь, однако, — равнодушно подумал Колька. Уши щипало, лицо обжигало рассветным морозом. — Отморожу лопухи. Ну и черт с ними!»
Пароход гудел отрывисто и хрипло. Колька тащил нарту, и в груди его росло бешенство. Нарта шла медленно. Но никакой силе теперь не остановить ее. Бывают минуты, когда человек может все.
Сквозь мглу проглянули и начали приближаться огни корабля. И казались они Кольке огнями далекого села. Вот так же на пути рождается из ночи горстка его огней, единственное живое среди белой долины Олховаяма. Рубахина охватила радость, когда он увидел, как навстречу, заметив его, побежали черные фигурки, яркие в мощном свете прожекторов. Бежали, чтоб еще в дороге встретить рыбаков, которые бог весть какую тяжелую путину сломали.
Кто-то, оказавшись рядом с ним, крикнул на пароход:
— Шапку принесите... Эй, вахтенный, шапку...
Одна за другой подъезжали нарты. Собаки робко сбивались в кучки и не ложились. Лед был мокрым. А под ним тяжело ходила и хлюпала черная вода.
Загрохотала лебедка. Сверху на лед поплыла железная сетка.
Подбежал Милют, приблизил почерневшее, густо опушенное лицо к Кольке.
— Ты молодец! — хлопнул он Кольку по плечу. — Все за тобой пошли. Наважку-то мы всю спроворили. Понял? Если бы не ты...
Колька хотел что-то сказать, но у него перехватило дыхание. Он вновь был своим среди этих людей.
Тио — злой дух оловянных рудников
Оруро — горняцкий центр в западных боливийских Андах — расположен на высоте 4200 метров над уровнем моря. Вот уже почти полтысячелетия здесь ведется добыча оловянной руды. Тут и там на высокогорном плато видны постройки, скрывающие входы в шахты. Штреки залегают на глубине до 800 метров, длинные и мрачные, они в самых разных направлениях пронзают горный массив. Охрана труда здесь минимальная. Нередки случаи, когда шахтеры гибнут во время обвалов, оползней или взрывов рудничного газа, еще чаще рабочие остаются калеками на всю жизнь. Не зная, откуда ждать помощи, горняки вверяют свои жизни злому духу, мифическому существу, которое якобы живет в горах. Шахтеры называют его Тио, что в переводе означает «дядюшка».
Легенды связывают этого духа с его дохристианским двойником Гуари. По поверью, этот могущественный великан-людоед некогда владел сокровищами боливийских гор. Однажды Гуари уговорил бедных крестьян из племени уру-уру бросить работу на полях, пойти в пещеры и отыскать там запасенные им богатства. Состояние, добытое сравнительно легким путем в пещерах, побудило фермеров отвернуться от добропорядочного образа жизни, от возделывания земли и поклонения богу солнца Инти и удариться в пьянство и ночной разгул. Община погибла бы, если бы Нуста, девушка-инка, не спустилась с неба и не научила людей жить в гармонии и трудолюбии.