Мичман Г. Гороедский: «Да нет, мины, видимо, не так уж и страшны, если внимательно работать. Страшны здешние ветры...»
Вот что сказано о местных ветрах в лоции Красного моря: «...хамсин (по-арабски «пятьдесят» — столько дней в году беснуется этот знойный, сухой ветер) резко повышает температуру. Когда дует хамсин, люди задыхаются от зноя, мельчайшая пыль проникает в поры тела...». Еще опаснее самум — «страшный ураган, который местные жители называют «огненным ветром» или «дыханием смерти». Он зарождается в Сахаре, и поднимает массу песка. Но, даже долетев до Аравийской пустыни, самум не теряет своей буйной силы, а резкие перепады давления пагубно действуют на людей: вызывают головную боль, рвоту, иногда смерть.
Впрочем, нашим морякам относительно повезло. Хамсин дует в конце зимы — начале весны, а самум набрасывается в мае — июне, но даже и без знакомства с безжалостными «пятьюдесятью днями» и «дыханием смерти» козней климата хватило, чтобы запомнить его надолго. Ибо от поистине адова зноя (август — самый жаркий месяц) и непродолжительных, но свирепых песчаных бурь укрыться было негде.
В дни, когда налетает яростный ветер, масса раскаленного песка поднимается в воздух и несется с ошеломительной скоростью. Крохотные песчинки впиваются в кожу, режут глаза, забиваются в уши. Во рту сухой и в то же время масляный вкус пыли, на зубах хрустит, язык распухает и становится похож на необструганную деревяшку, слюна останавливается в горле и распирает его колючим комком. А посмотришь вверх — сквозь бурые клубы пустынного сора, которые несутся и размазываются по небу, сквозь пылевой кокон, обволакивающий все вокруг, проглядывает тусклое, бесполезное, как источник света, перламутровое солнце.
Но все это мы узнали и ощутили позднее. А тогда, ночью, после долгих разговоров, уже в кромешной темноте, меня и моего спутника, корреспондента ТАСС, доставили — по нашей обоюдной просьбе — на борт «Сахалинского комсомольца».
Из вахтенного журнала базового тральщика «Сахалинский комсомолец».
«Пролив Губаль. Воскресенье. 25 августа. Вошли в район № 2, легли на галс, начали боевое траление.
15.30. На пересечение курса стремительно выходит израильский сторожевой катер. Подняли флаг «OS» — этот район опасен минами.. Катер — бортовой номер 873 — подошел с правого борта на 15 метров. Орудия расчехлены, расчеты на своих местах. Мы заявили решительный протест.
17.00. С левого борта подошел еще один израильский катер. Оба катера опасно маневрируют в непосредственной близости от корабля.
17.30. Израильский самолет типа «Фантом» произвел 8 облетов корабля...»
«Пролив Губаль. Вторник. 27 августа. 10.55. Израильский сторожевой катер опасно маневрирует по курсу корабля на расстоянии 10 метров.
11.50. Самолет типа «Скайхок» израильских ВВС произвел 4 облета корабля.
12.30. Второй израильский катер подошел к кораблю.
12.50. Четыре израильских катера опасно маневрируют вокруг корабля.
13.30. Самолеты типа «Фантом» и «Скайхок» продолжают облеты корабля...»
«Пролив Губаль. Среда. 28 августа. 9.25. Четыре израильских катера легли в дрейф по курсу корабля. (Катера предупреждены, что вина за последствия ляжет на них.)...»
Как нам рассказали на тральщике, каждый день повторялось одно и то же: несколько израильских торпедных катеров, словно осы, кружили и кружили вокруг тральщиков, «Фантомы» и «Скай-хоки» с ревом на предельно малой высоте проносились над советскими кораблями.
На следующий день мы и сами стали свидетелями очередного «визита». После обеда в каюту лейтенанта В. Бобровского, где мы беседовали с вахтой машинного отделения, вошел командир дивизиона капитан 2-го ранга А. Копылов и спокойно произнес: «К нам вновь незваные гости пожаловали...»
Резко и тревожно прозвучали колокола громкого боя. Мы поднялись на мостик: к тральщику на большой скорости приближался израильский торпедный катер, на носу которого была нарисована огромная акулья пасть. У пушек и пулеметов, наведенных на ют и бак тральщика, стояли в боевой готовности комендоры. Вскоре катер подошел на 8— 12 метров к правому борту. На палубу вышел какой-то длинноволосый человек, как выяснилось, переводчик, и между советским тральщиком и сторожевым катером состоялась следующая беседа.
«В. Пошибайло: Ваш катер грубо нарушает правила судовождения, что может привести к столкновению. Командование советского корабля заявляет решительный проте"ст против ваших провокационных действий...