В общем, — подвел черту Владимир Дмитриевич, — если отмести частности и годы работы, так получился ЕМ-1. Принципиально новый тип растения, исключающий всякое полегание. Для меня это была та самая печка, от которой «танцуют». Повивальная бабка короткостебельности! На базе ЕМ-1 можно создавать уже районированные сорта ржи...
Полдень наливался зноем. Ветер доносил с поля густые и пряные запахи злаков, волновал многоколенные стебли, лиловые шапки колосьев, и, казалось, это волнение передавалось Кобылянскому. Он расстегнул ворот рубашки, вытер платком лоснящийся лоб.
— По-видимому, гены короткостебельности, которые заложены в мутанте ЕМ-1, — сказал я, — еще недостаточная гарантия, чтобы получать высокие и устойчивые урожаи?
— Конечно же, нет! — горячо откликнулся ученый. — Дело в том, что короткостебельность повлекла за собой проблему иммунитета, то есть устойчивости растений к болезням. Мы получили новый тип растения, но не научили его по-новому жить. Иначе говоря, у него изменились отношения с окружающей средой — с почвой, температурой и влажностью воздуха. И оказалось, что короткостебельные посевы больше подвержены заболеваниям, нежели высокая рожь.
Одну из этих болезней вы уже видели — бурая ржавчина. Другая — пожалуй, не менее опасная — мучнистая роса: она уносит 30-40 процентов урожая. Понемногу дело привело к тому, что производительность колоса у коротких сортов стала падать.
Я понял, что проблема короткостебельности не может быть решена отдельно от проблемы иммунитета. Устойчивых сортов в мире не существует. Следовательно, надо искать признаки устойчивости и гены, несущие эти признаки, в дикорастущих предках.
— Выходит, за долгие тысячелетия природа не очень-то расщедрилась на милости, если за ними приходится возвращаться в Турцию и Закавказье, на родину ржи.
— Ничего не поделаешь, — развел руками Кобылянский. — Возвращение к истокам, к точке отсчета никогда не повредит ученому. К тому же там этих дикарей никто не защищает, и они вынуждены защищаться сами. То есть выживают те растения, которые способны противостоять болезням... Но это было бы слишком просто, — Владимир Дмитриевич улыбнулся, — искать гены устойчивости только в турецких и закавказских сортах, чтобы взять от них дикую живительную силу. Мне пришлось собрать все виды ржи, имеющиеся в мире, и высеять их здесь, в Пушкине. И вот, изучая эту коллекцию, я попутно пришел к неожиданному результату: вместо известных науке 14 видов ржи существует только четыре. Причем это было видно не только внешне, но и Подтверждалось генетически и цитологически, то есть при изучении клеток и хромосом растений. Любопытно, что многие из этих видов почти повторяли ранее открытые. Исследуя эти виды (листья, корневую систему, пыльцу, момент завязывания семян, дифференциацию колоса на полоски и т. д.), определяя их скрещиваемость между собой, а также скрещиваемость культурной ржи с дикой азиаткой, я нашел ген устойчивости против мучнистой росы. Этот ген я перенес в короткостебельную рожь.
— Значит, теперь все проблемы решены! — воскликнул я.
Кобылянский рассмеялся:
— Если они будут решены — тут же возникнут новые, и так до бесконечности. Пути природы неисповедимы... Однако сегодня, — он посерьезнел, как перед докладом, — можно с уверенностью сказать, что универсальный сорт озимой короткостебельной ржи, пригодный для Нечерноземья, в принципе создан. Он называется «Россиянка».
Владимир Дмитриевич развернул скатанный в рулон лист бумаги, на которой латынью были расписаны все сортовые признаки ржи, прошедшие испытание на опытном поле. Он держал этот плакат на вытянутых руках и размышлял вслух:
— Итак, сорт «Россиянка». Допустим, мы планируем ее урожай в 80 центнеров с гектара...
— Не много ли для начала? — усомнился я в названной цифре.
— Совсем немного, — твердо заверил селекционер. — Чтобы сформировать такой урожай, «Россиянка» должна взять максимум полезных признаков. Эти признаки — своего рода запасные части, при сборке которых можно получить высокоурожайный сорт. — Хозяйским оком он оглядел укрытые под холстом посевы, чтобы при случае наглядно продемонстрировать нового крестника ЕМ-1.
— На одном квадратном метре должно расти не менее 400-450 колосьев. Кто нам даст такой показатель? Старые, испытанные сорта «Вятка-2» и «Харьковская-60» — у них плотный, густой стеблестой... Высота растения, способная удержать соломину от полегания. Оптимальный вариант — 80-120 сантиметров. Донорами этой высоты могут быть ЕМ-1 или «Малыш-72», у которых короткий и прочный стебель, способный удержать около килограмма веса, и литой, тяжелый колос... Идем дальше. Какими должны быть листья у растения? Ведь от их формы и положения зависит фотосинтез. А вот какими: лист должен быть средних размеров под острым углом к стеблю и перпендикулярно к солнцу, чтобы хорошо усваивал свет. Эти признаки мы возьмем от шведского сорта «Кунгс» и западногерманского сорта «Кустро»... Теперь самое главное: колос. Колос нам нужен непоникающий и слегка наклоненный. Почему? Чтобы в него не попадала дождевая влага и не выпадали зерна. Этими гарантами обладают наш ЕМ-1 и «Кунгс»... Не менее важная проблема: сколько зерен должно быть в колосе? Около 70-80, потому что каждое дает прибавку в 80-100 килограммов с гектара... Помножив все эти показатели и приведя их к общему знаменателю, мы получим 80 центнеров с гектара. Что и требовалось доказать!..