Для этого молодые чехи и словаки прошли по крутым тропам Высоких Татр, хранящих память о мужестве и братстве наших народов...
В. Александров
Усто Салим с сыновьями
С тариков было трое. Они стояли на обочине дороги. Один из них поднял руку с длинным, загнутым крюком посохом, и шофер остановил наш маленький автобус. Абдумалик соскочил на дорогу и осторожно, с почтением помог старцам забраться на высокую подножку.
Они церемонно поздоровались с шофером и со мной и лишь потом сели. Одеты они были в новые, стоящие колом черные чапаны, перевязанные в поясе вискозными платками. Старцы были настолько древние, что уже с трудом угадывался их возраст; наверное, только очень важное дело могло заставить столь почтенных людей отправиться в путь.
Шофер спросил стариков, куда их подвезти, и Абдумалик перевел мне ответ:
— Едут в небольшой кишлак, это по пути. На похороны — умер усто. Хороший был плотник.
«Усто» — по-таджикски «мастер». Человек, не только поднявшийся в своем ремесле до самых вершин, но и привнесший в него что-то свое, особенное. Это не самородок-одиночка — у настоящего усто всегда есть ученики; не возраст, а профессиональное мастерство дает право на почетное звание. Когда-то оно присваивалось старейшими мастерами на общем собрании цеха. Этому предшествовали долгие годы ученичества. Как правило, учениками были дети самих мастеров или односельчан — так в течение веков создавались династии народных умельцев, и целые кишлаки, а то и города, становились известны благодаря искусству населявших их мастеров. Так, название Ура-Тюбе стало своеобразной фирменной маркой, гарантией качества кузнечных изделий, а Ворух — гончарных, Исфара же и ее окрестности прославились искусством резчиков по ганчу (Ганч — среднеазиатское название гипса, точнее, материала, который получают при обжиге породы, содержащей гипс. Водный раствор молотого ганча быстро схватывается и легко формуется.)
Теперь звание «усто» никто официально не присваивает. Просто, узнавая в изделии руку мастера, люди в один прекрасный день прибавляют к его имени коротенькое слово «усто». Так появляются усто Додобой, усто Кудрад, усто Джабир.
Я хочу рассказать о резчике усто Салиме. С ним, как, впрочем, и со всеми другими мастерами Исфары, меня познакомил Абдумалик Рахмонов. Будучи коренным жителем Исфары и работая в горкоме комсомола, Абдумалик знал практически всех молодых, а через них и старых исфаринцев. И когда я сказал, что хотел бы посмотреть резьбу по ганчу, он без особых раздумий ответил:
— Таких резчиков у нас много, но самый лучший — Салим Валиев в Кушдеваре.
К нему мы как раз и ехали, когда к нам в автобус подсели три почтенных старца. Они вскоре сошли, а полчаса спустя мы уже были в Кушдеваре.
...Название этого небольшого кишлака под Исфарой произошло от слов «куш дар девор», что означает «орел на стене». Кушдевар похож на большинство селений северного Таджикистана — пересекающиеся под прямым углом улицы с глухими, без окон серо-коричневыми глинобитными стенами-дувалами по обеим сторонам. Грустный вид, если бы не обилие деревьев за дувалами и не украшенные резьбой ворота — они как бы прерывают однообразие улиц-коридоров. Но среди всех ворот ворота дома Салима Валиева выделялись богатством резных и рисованных узоров.
Хозяин вышел нам навстречу: седобородый, прямой, с короткой мощной шеей, с широкими, по-молодому развернутыми плечами. Рукопожатие его было кратким и осторожным, как будто он боялся ненароком повредить чужие пальцы в своей жесткой ладони.
— Салам алейкум, усто Салим. Покажи, пожалуйста, гостю свою мастерскую, — попросил Абдумалик.
— Пойдемте, я мастерскую в доме сыновей сделал, на другом конце кишлака.
— Может, подвезти? — предложил Абдумалик, но усто Салим покачал головой и неспешно зашагал по улице, плотно ставя ноги в мягких кожаных сапогах.
Дом сыновей заканчивал собой новый квартал кишлака. Такие же высокие широкие ворота, как и в доме старика, только здесь основным украшением была резьба по ганчу — она покрывала всю входную арку.
Дом этот, как выяснилось, ставил сам усто Салим со своими старшими сыновьями: ведь он и плотник, и столяр, и, кроме ганча, знает еще резьбу по дереву. И хорошо поставил — во время исфаринского землетрясения 31 января 1977 года силой в 7,5 балла дом, уже выведенный под крышу, не дал трещин, а ведь кишлак Кушдевар находился гораздо ближе к эпицентру, чем сама Исфара.