Я заглянул в этот дом в новогодний вечер, чтобы от всей души пожелать главе семейства «Пусть исполнится ваше заветное желание».
Дон Диего встал и заходил по комнате, не решаясь распечатать белый конверт.
— Ну же, дорогой, давай посмотрим, что это тебе прислали, — сказала жена.
Почувствовав, что испытывать терпение домочадцев дальше нельзя, дон Диего надорвал край конверта и медленно, сознавая торжественность момента, вытащил несколько газетных листов. Лицо его осветилось радостью: на первой странице стояло знакомое название «Эль Сигло» — органа Компартии Чили.
Дон Диего наполнил бокалы красным столовым вином и, сделав ударение на последнем слове, произнес «За здоровье «стариков»!» «Стариками» он называл коммунистов.
В эту минуту память вернула нас в прошлое, и перед мысленным взором, как на киноэкране, возникли картины зверских расправ, которые устраивала разъяренная солдатня, концентрационных лагерей, пыток, преследований. Но в такой момент мы не могли слишком долго предаваться печальным воспоминаниям: ведь перед нами был первый номер газеты Компартии Чили, и это вселяло веру в наши силы, в жизнеспособность партии, в народ.
Последний номер «Эль Сигло» вышел 11 сентября 1973 года, в день военного переворота. На первой странице она призывала: «Пусть каждый займет свой боевой пост!» Фашистская диктатура сразу же запретила газету. Тираж номера был сожжен, типография занята солдатами, сотрудники редакции подверглись жестоким преследованиям, и многие из них погибли в пиночетовских застенках. Однако к новому, 1980 году компартия сумела сделать прекрасный новогодний подарок своим членам и всему чилийском народу. Одновременно это был весьма чувствительный удар по фашистской диктатуре.
На аллеях Бустаманте
Наша встреча произошла неделю спустя после фашистского путча, когда на улицах еще не стихли выстрелы. Я узнал его сразу по голосу, хотя он и изменил свою внешность. Товарищ Р. держался абсолютно спокойно, на его лице не было заметно и тени растерянности. Он крепко пожал мне руку, потом ободряюще похлопал по плечу и сказал с доброй улыбкой: «Не делайте мемориальную физиономию, это вам не идет». Так начался мой первый подпольный инструктаж.
Парк Бустаманте — один из немногих зеленых оазисов в центре Сантьяго, где в тени раскидистых деревьев люди ищут спасения от полуденной жары. Никому не было дела до двух мужчин, которые, негромко беседуя, неторопливо прогуливались по аллеям, время от времени останавливались и с явным удовольствием разглядывали яркие цветы. Обычная картина для парка, в котором, несмотря не будний день, было много праздной публики. Впрочем, что здесь удивительного. Ведь теперь вокруг текла тихая, размеренная жизнь. По соседству с парком Бустаманте кварталы застроены роскошными шести- и десятиэтажными домами, в которых живут состоятельные люди.
Для обитателей этих домов «черные дни» наконец-то линовали. Поэтому сейчас в парке звучал смех, гуляли респектабельные дамы и господа, приходили на свидание влюбленные. Однако наблюдательный человек мог бы заметить, что кое-кто из совершавших моцион по парку и сидевших на скамейках «пололос» — так в Чили называют влюбленных — ведет себя несколько настороженно, провожая глазами каждую полицейскую или военную машину. Это объяснялось просто: Бустаманте стал местом встречи подпольщиков. Здесь обменивались информацией и передавали инструкции. Здесь создавалось Сопротивление.
— Нельзя сидеть сложа руки, Рикардо. Сейчас мы вынуждены отступить, но это не значит, что борьба окончена. Нужно, чтобы каждый знал и помнил об этом, — мой спутник испытующе взглянул на меня. И я вдруг почувствовал, что раз он с нами, то все будет хорошо. Партия существует, действует и пополняет свои ряды.
— Впереди еще много дел. Берегите себя, — сказал на прощание товарищ Р.