Он был прав, потому что охота на людей усиливалась с каждым днем: хватали и на работе, и дома, и прямо на улице. Днем и ночью раздавалась дробь автоматных очередей Заподозренных убывали на глазах у прохожих. Поэтому требовалась строжайшая конспирация, продуманность каждого шага, чтобы не подставить подполье под удар.
Мне были даны точные и ясные инструкции: организовать выпуск подпольной прессы, донести до масс новые лозунги партии, разоблачать хунту. Для этого нужно было заново создать сеть корреспондентов, которые бы правдиво освещали положение в разных концах страны, помогая трудящимся правильно ориентироваться в событиях.
Задумавшись, неспешной походкой усталого человека я брел по улицу к новому месту жительства. Мой вид должен был говорить каждому, что я обычный обыватель, мечтающий после работы поскорее добраться до дома. Если впереди показывался военный или полицейский патруль, тут же сворачивал в ближайший проулок.
Город казался поникшим и настороженным. Те же дома, большие окна, цветы на балконах, но на улицах, где прежде резвились дети и кипела жизнь, тебя встречают лишь боязливые взгляды редких прохожих. Быстро проезжает «джип» с солдатами, напоминающий огромного дикобраза, ощетинившегося колючками винтовок и автоматов. И чувствуется, что всех, кто оказался в этот момент на улице, охватывает одно желание оказаться как можно дальше отсюда. Солдаты сначала стреляют, а уж потом выясняют, кто ты и что ты. В конце концов всегда можно обвинить случайного прохожего в неповиновении или даже «нападении» на военный патруль.
Когда смерть стоит у порога
В жаркие сентябрьские дни 1973 года мне пришлось много ходить пешком. Ежедневно, а то и по два-три раза в день, я встречался с разными людьми. Уличные перекрестки, кафе, маленькие ресторанчики, аллеи парков, оживленные площади, дома на тихих окраинах... Именно там писались первые главы борьбы с пиночетовской диктатурой.
Я начал работать под псевдонимом Гонсало. К концу сентября у меня была подобрана группа непосредственных помощников, установлены явки и назначены связные. Поток сведений, стекающихся в нашу группу, рос день ото дня. Настало время приступить к выпуску подпольной газеты. О том, какой она должна быть, ни у кого не возникало сомнений: не только коллективным пропагандистом и агитатором, но и коллективным организатором, как говорил Ленин.
...Из окна открывается вид на величественные горы: подернутые дымкой темно-свинцовые и коричневые скалы, глубокие морщины ущелий, тоненькие нити потоков. Каждый раз, когда я смотрю на них, на душе появляется спокойная уверенность. Горы кажутся мне могучими великанами, неподвластными яростным натискам стихий. Жаль только, любоваться умиротворяющим пейзажем нет времени. На столе передо мной стоит старенькая пишущая машинка марки «Ундервуд», добытая через подставных лиц, чьи стертые клавиши с утра до вечера немым напоминанием маячат перед глазами. Что делать, если эта гостиная теперь и мой дом, и редакционное помещение газеты «Унидад антифасиста», органа Компартии Чили, хотя по вполне понятным причинам на доме нет соответствующей таблички. Название газеты в переводе на русский значит «Антифашистское единство» и было выбрано потому, что этот лозунг выражал сокровенное желание народа и насущную необходимость.
Газета выходила два раза в месяц. Сначала ее печатали на мимеографе, а затем на более удобном для нелегальных условий портативном станке. Сегодня 134 номера «Унидад антифасиста» составляют славную страницу истории чилийской революционной прессы. Но о том, где и как она делалась, знали лишь единицы.
Наша редакция помещалась в кирпичном неоштукатуренном доме с небольшими окнами за обычно задернутыми белыми занавесками. У этого дома было одно большое достоинство: просторный внутренний двор и высокие ворота, через которые свободно проходил наш «редакционный транспорт» — ярко размалеванная ярмарочная повозка. На ней разъезжал один из сыновей хозяйки доньи Марии, работавший возчиком на ярмарке. Когда бы я ни приходил в это неказистое жилище, там всегда находилась чашка чая для «товарища Гонсало». И что-нибудь перекусить на скорую руку.
Вот и сейчас я смог сесть за свой «редакторский стол» только после того, как отведал испеченные хозяйкой пирожки. Прошлой ночью мне передали пакет с материалами, присланными десятками наших добровольных корреспондентов со всех концов Чили. Несмотря на жестокий террор, царивший в стране, мы регулярно получали вести из концлагерей, застенков ДИНА, тюрем, воинских частей и даже из штаб-квартиры фашистской хунты. Конечно, наши корреспонденты не были профессиональными журналистами. Но зато все они были настоящими патриотами, смело смотревшими в глаза смерти ради того, чтобы в «Унидад антифасиста» появилась маленькая заметка о тех, кто не покорился пиночетовским палачам. Многие из этих безвестных собкоров позднее были расстреляны, но все-таки они успели рассказать то, что знали о фашистском терроре.