По традиции, продолжающейся уже более двадцати лет, ежегодно один американский ученый зимует на советской антарктической станции, работая год в нашей экспедиции. В то же время один русский работает и зимует на американской станции. Однажды этим русским оказался я. Более года жил и работал вблизи от «Базы Скотта», по крайней мере раз в неделю бывал там и подружился с большинством обитателей.
Оказалось, что каждый год в газетах Новой Зеландии дается объявление о наборе в очередную антарктическую экспедицию. Приводятся список вакантных должностей и требования к кандидатам. Конкурс оказывается очень высоким. Поэтому большинство ребят на «Базе Скотта» были не только хорошие специалисты, но еще и спортсмены — альпинисты высокого класса.
Я любил приезжать на эту станцию к ужину и оставался потом еще несколько часов, когда шел неторопливый треп двух десятков мужчин, которым не надо спешить домой. Никто из них не знал друг друга раньше, и все они были такие разные и в то же время составляли такой гармоничный ансамбль. Вот немолодой полнеющий учитель физики из средней школы местечка Хоки-Тика, заброшенного поселка бывших золотоискателей на дождливом и пустынном западном берегу Южного острова. Огромные густые бакенбарды делают его лицо круглым, как у кота. А между бакенбардами лучатся улыбкой тоже круглые зеленые добрые глаза. Тревор не только учитель, но и знаменитый альпинист, поэтому его и взяли сюда, он приехал зимовать, в основном чтобы заработать. Рядом с Тревором сидит высокий, худой, с всегда гордо поднятой головой Джордж Джонс. Сын профессора и внук профессора, он только что кончил физический факультет университета Крайстчерча, и сейчас ему было немного тесно в рамках проведения стандартных наблюдений по составленной другими методике. Джордж участвует во всех кружках и диспутах, проводящихся все время на обеих станциях. А вот невысокий, коренастый, с большим добродушным животом Джек Смистон. Его толстые волосатые руки, покрытые замысловатой татуировкой, кажутся рыхлыми, но стоит им чуть напрячься — даже со стороны видно, что они сделаны из «стали». Джек повар. Одно время он плавал коком на лайнере «Куин Элизабет» и гордится этим, но объявление о месте повара в Антарктиде взбудоражило его чувство романтики, не остывшее за два десятилетия плаваний в морях и океанах. Ребята объедаются его бифштексами и рыбой и хвалят Джека в глаза и за глаза. Но Джек только презрительно ухмыляется: «А, что их слушать, это же киви. Разве они умели когда-нибудь готовить, им что ни сделай, все съедят...»
— Ты знаешь, Игорь, — говорил он в присутствии всех зимовщиков, — мясо мы научились готовить как следует только после второй мировой войны, когда наши ребята солдатами побывали в Европе и вдруг поняли, что такое хорошо сделанное мясо. А ведь раньше клала хозяйка мясо в котел, и он кипел все время. А когда мясо кончалось, в тот же бульон клали новое. Что и говорить — ведь мы же нация бывших каторжников..
И Джек весело хохотал, видя, как напрягся Джордж, готовый защищать себя и всех киви
Мудрый и старый радист из города Окленда — самого большого города Новой Зеландии, — Тед Лингсем обычно не участвовал в спорах, только улыбался, вытянувшись в кресле, да так, что казалось, он вот-вот сползет с него.
Хайтер, майор в отставке
Но душой всего был начальник станции. Эдриану Хайтеру было тогда уже далеко за пятьдесят, хотя по живости реакции на любое событие он не уступал никому. Среднего роста, среднего сложения, скорее худощавый, чем полный, в своей неизменной зеленой шерстяной ковбойке, заправленной в грубые брюки, подпоясанные солдатским ремнем, Эдриан пользовался абсолютным уважением и, пожалуй, почитанием всех. И неудивительно. Ведь он был одним из национальных героев Новой Зеландии.
В двадцать лет, окончив в Новой Зеландии среднюю школу, он уехал в Англию, поступил в известный военный колледж Сандхарст. Затем уехал в Индию, где служил офицером в полку «гурков» — специальном отборном подразделении английской колониальной армии, солдатами которого были только непальцы племени гурки. Гурки были прославленными в течение сотен лет потомственными солдатами, что-то вроде казаков в старой русской армии.